Пантеон. Грей

не подала, пошла себе дальше.

      – И однажды… После выпуска пройдет много лет – десять, предположим, – Чарли успокоился, говорил мечтательно, даже немного серьезно, – и мы с тобой встретимся на автобусной остановке…

      – Пожалуйста, – Теперь Эбби не до смеха, он побледнел, – прекрати.

      – Я ничего не добьюсь в жизни… Как и ты, – раз мы оба ждем автобус на какой-то гребаной остановке, да? – продолжал Чарли, он смотрел на удаляющуюся Джоконду.

      – Чарли, – почти взмолился Эбби. Но он же не специально? – Прекрати!

      – И ты станешь пузатым, одутловатым, Эбби… Ты уже немного… Ха! А я – нет… Я не буду толстяком! Кожа да кости, а еще ревматоидные суставы! – Талли его будто и не слышал.

      – Чарли! – Эбби соскочил с места. Хотел схватить его за ворот, ударить лицом о стол. За что он так?! – Заткнись!

      – Да что такого-то?! – опомнился приятель, его темные глаза блестели, брови и губы изгибались шипящими кошками. Он сердился, что ему не дали закончить продуманный юморной финал.

      Чарли действительно не понимал?

      – Я больше не могу! Надоела вся эта чушь! – Эбби устремился прочь, на пастбища, где охотилась дикая Джоконда.

      – Ты чего?! Я не то что-то ляпнул? Так я ж много ерунды говорю! Ты объясни, я тебе не какой-нибудь Эдвард Уоррен, мысли читать и духов изгонять не умею! – орал Чарли, воздев руки, на них уже таращился народ, ожидающий щекотливого завершения разыгранной драмы. “Сосед погибшего парня” с недавнего времени стал привлекать их внимание. – А вы чего вылупились, бездари?! Pedicabo ego vos! – обратился он к зевакам, по-нобильски посылая тех на хер. – Эбби! Андерсон, будь ты проклят, стой! Псих ненормальный. Ну стой ты, а?!

      Но Эбби его не слушал. Он уже поравнялся с черноволосой милфой (кажется, эту аббревиатуру – MILF – Талли почерпнул из “Невероятных приключений Билла и Теда” или еще из какой-то нелепой комедии), к которой Чарли не ровно дышал, вестимо. Она действительно походила на женщину Леонардо – госпожу Лизу дель Джокондо.

      ***

      Среда, поздний вечер, 3 мая 1989.

      Возвращаясь с вечеринки, не слишком поздно, но уже как-то поднадоело (а вот Дебора и Чарли остались), он не ожидал встретить тут соседа по комнате.

      – Артур? – спросил он, приближаясь и щурясь: свет фонаря слепил, а голову кружили алхимически перемешанные в реторте-желудке разнообразные нектары Диониса.

      – Эбби, хм, Альберт, – отозвался старшекурсник. – Добрый вечер.

      Действительно, добрый вечер – веселый, теплый, еще месяц учебы и наступят каникулы.

      – Ты чего? – Эбби осмотрел парня. Элегантность осталась в его внешности, но трансформировалась в спортивную функциональность – бордовый с желтым бомбер, голубые джинсы, белые Converse. Тот сидел на скамейке, в руках у медвежьего короля – поблескивал вспотевший king of beers, подле огромная спортивная сумка – давно уж не спортсмен из-за травмы, но он часто таскался с ней (будто завтра у него решающая игра).

      Андерсон встрепенулся:

      “Он что,