Медовые дни. Эшколь Нево

Она не разлюбила его, когда выяснилось, что, обладая несомненно высоким интеллектом и постоянно стуча на пишущей машинке, он всю жизнь проработал обыкновенным слесарем. Что к любому блюду он добавляет рубленый чеснок. Что в ту самую первую их ночь он не переспал с ней по вполне определенной причине.

      По дороге домой они прошли мимо красивого коня шоколадной масти. Никита успел подыскать себе других слушателей, чтобы мучить их рассказами о Михалкове, и Катя с Антоном шагали вдвоем. Молча. Она – во власти воспоминаний, а он… Поди догадайся. Она уже достаточно ему доверяла, чтобы не лезть без нужды в его мысли. Вдруг он оторвался от нее и приблизился к забору.

      – Иди сюда, коняшка! – позвал он, и конь, гордый своей красотой, подбежал к нему.

      Антон сунул руку в щель в заборе, потрепал коня по морде и что-то ему прошептал.

      Вчера ночью, после очередной неудачной попытки, Антон скатился с Кати, лег рядом с ней на спину и сказал:

      – Хватит. Все равно ничего не выходит. Таблетки не помогают.

      – Ничего страшного. Это не имеет значения, – сказала она, а про себя подумала: «Жалко, что в постели у него пропадает чувство юмора. На самом деле все это смешно».

      – А мне страшно, – сказал он. – Я больше так не могу. Я не могу смотреть, что с тобой творится.

      – Со мной? – удивилась она.

      – С тобой. Чтобы такая женщина, как ты… в расцвете лет… тратила время на меня… Я хочу, чтобы ты знала: я не против того, чтобы ты… ну, встречалась с другими. Я совершенно не против. Я не хочу, чтоб ты лишала себя удовольствия. Для этого нет никаких причин. Я думал, что здесь, в Израиле… Новая жизнь и вообще… Но если я не могу… Тогда пусть кто-нибудь другой…

      – Какой еще «другой»? Ты что?

      – Есть много таких, кто…

      – Кто, например? – перебила она его. – Антон, это очень мило, что ты так думаешь. Мне это льстит. Но я уже старая.

      – Я уверен, что Никита…

      – Антон, ты меня поражаешь. Ты думаешь, я готова броситься на шею каждому болтуну? Может, он того и хочет, но… Этого мало. Я тоже должна захотеть. А я не хочу никого, кроме тебя.

      – Я тебе не верю. Ты хочешь сказать, что в нашем квартале тебе ни разу никто не приглянулся? Этого не может быть.

      – Ты прав, – сказала Катя, стыдливо потупившись.

      Настало молчание. Катя не торопилась его прервать, словно собиралась с духом перед исповедью. Она чувствовала страх Антона, который весь сжался, но продолжала молчать. Это доставляло ей наслаждение.

      – Конь, – наконец сказала она.

      – Что «конь»?

      – Ну понимаешь, время от времени меня преследуют мысли о коне.

      – О каком еще коне?

      – Об арабском скакуне. Ну том, на аллее. У него красивый зад. А ты знаешь, как мне нравятся мужские задницы.

      Антон сел в кровати, взглянул в ее смеющиеся глаза и захохотал.

      Отсмеявшись («Антон вернулся!» – подумала она), он сказал:

      – Можно с ним завтра поговорить. Ну с твоим конем. Спросим, согласен