Лазурный след. Путь ученого Яна Черского к разгадке тайн Сибири. Болеслав Мрувчинский

– сказал он протяжно. – Сколько у тебя осталось, в самом деле?

      – Пятьдесят копеек!

      Черский сиял. Токажевский становился всё более мрачным.

      – Легкомысленный юноша, – его голос звучал сурово и серьёзно. – Говорил тебе перед уходом: нужно торговаться. Хотя бы десять рублей нужно было оставить на мелкие расходы. В Сибири никогда не отдают всё до последней копейки.

      – Эх, какое это имеет значение! Со дня на день получу деньги из дому. Есть мать, есть сестра, есть шурин, большое поместье.

      – И, однако, ты легкомысленный, – подтвердил Токажевский с нажимом. – Из дому пришлют или не пришлют. Różnie się plecie na tym Bożym świecie…1 Когда должен появиться в казармах?

      – Ещё сегодня!

      – Вот видишь! Пойдёшь туда вскоре и с чем? С пустыми руками? Без бутылки для унтер-офицеров? Как тебя там примут?

      Черский растерялся. Об этом он действительно не подумал. Сразу исчезло всё его веселье. Вздрогнули у него нервно щёки. Попов заметил это, тотчас же усмехнулся добродушно и подошёл к стоящему рядом буфету.

      – Эх, это мелочи, – что пренебрёг он этим вопросом. – Пособили тебе с документами, следовательно, и с этим не будет хлопот. Прошу взять это.

      Он вынул две бутылки коньяка и поставил на стол. Черский посмотрел на него нерешительно.

      – Прошу забрать их с собой, – ободрил старик дружелюбно. – Шимон Себастианович прав: с унтер-офицерами нужно быть в хороших отношениях.

      На лице Черского появился легкий румянец. До этой поры его жизнь складывалась так, что он только оказывал людям материальные услуги.

      – Хорошо, возьму! – ответил он порывисто. – Очевидно, рассчитаюсь, когда только получу деньги из дому. Вскоре должны прийти.

      – Хорошо, хорошо… Дал я от сердца и не жду уплаты. Если, однако, получу её, пригодится, потому что смогу помочь другому. А что, если найдётся другой рекрут, который будет иметь только пятьдесят копеек в кармане?

      Токажевский рассмеялся и начал прощаться. Когда они снова оказались в тюремной камере, не застали там всех: рекруты ушли. Черский, узнав об этом, также начал собирать свои манатки. Вытащил из-под нар сундук. Вынул из него мундир, который получил в Тобольске, и разгладил его с явной неохотой.

      – Наверное, нужно поблагодарить! – произнёс он, бросая на Токажевского неуверенный взгляд.

      – Нужно…

      Он переоделся, старую одежду сложил в сундук. Однако не закрыл его и в течение долгого времени всматривался в задумчивости в его содержимое. Что-то ему ещё не давало покоя, как будто опасался, что о чём-то забыл, что чего-то постоянно не хватает. Наклонился и выпрямился, глаза забегали беспокойно. Наклонился снова, но на этот раз сильно, до земли. Сунул потаённым движением руку под нары, что-то там нащупал и вытянул. В бутылке с водой оказалась роза. Была она сегодня даже более красивой, чем вчера, благодарно расправила лепестки, в этом душном помещении её запах казался намного более сильным. Он взял её аккуратно пальцами, положил в сундук и захлопнул крышку.

      Вокруг

1

Разные переплёты бывают на этом Божьем свете (польск.).