Не беси меня!. Ольга Николаева

Но других объяснений, кроме как неравенство наших рангов, в голову не приходило. Можно было бы помечтать о тайной влюбленности, конечно… Особенно, после такого-то поцелуя! Но слова, после него сказанные, эту идею напрочь перечеркнули.

      – Да ну, это на него не похоже, совершенно. Если Хмель кого-то считает ниже себя, то перестает замечать, в принципе. Смотрит, как сквозь стекло. А в тебе он что-то еще увидел, что-то, что его очень сильно цепляет… – Вовка, как будто, и со мной разговаривал, и в то же время – рассуждал вслух, сам с собой.

      – Ну, вот и спроси у него! Это же твой друг, а не мой! – психанула, не выдержав такого его поведения.

      Глава 10

      Но Вовку, похоже, мало волновали подробности того, чем и как думает Владислав. Его другие моменты интересовали. Например, наша совместная ночевка, со всеми вытекающими. Он, конечно же, вслух мне об этом ничего не сказал, но всеми правдами и неправдами подталкивал к домику, где наша комната находилась. И все мои отмазки на тему, что хочется еще развеяться и погулять, с каждым разом отметались все решительнее.

      В конце концов, я поняла, что сопротивляться уже просто не имеет смысла, да и глупо выглядит. Ведь знала же, куда еду, и чем все это должно обернуться. И даже, наверное, сама хотела, в глубокой тайне от самой себя. Ну, сколько можно-то прятаться и убегать от нормальных, взрослых отношений? Если однажды не понравилось, это еще не значит, что уже не сложится никогда. Просто я тогда была слишком юна и глупа, а партнер попался… да лучше бы и не вспоминать того партнера. Два юнца столкнулись, одержимые каждый своей страстью: мне хотелось любви и ласки, а ему – секса, и побольше. Так бывает, когда у мальчика вовсю гормоны играют, а у девочки голова забита розовыми единорогами на радугах. В общем, своей дочери, которая у меня будет когда-нибудь, буду не романы о любви читать, а книги о подростковой психологии. Чтобы не путала божий дар и яичницу, как я когда-то.

      Не сказать, чтобы и сейчас у меня с гормонами случилось нечто невероятное, и прямо-таки не терпелось прыгнуть в койку к Зацепину… Но теперь меня эта перспектива немного волновала, и волновала приятно. И человек хороший, и ласки тоже хочется. Уже такой, настоящей ласки, а не придуманной на основе чьих-то романтических фантазий.

      И, стыдно признаться, (но себе-то можно), поцелуй с Хмелевским что-то во мне разбередил. Такое, от чего сердце начало сжиматься в сладком предвкушении. Ведь если можно так забыться, только целуясь, то, что же будет происходить дальше?

      Но стеснение побороть было сложно. Даже когда Вова приглушил свет в комнате, и вина налил (подготовился, жук такой, заранее, все предусмотрел), и помог усесться поудобнее на диване. По телевизору шло что-то легкое, не обременяющее мозг мыслями, вино было нежно-терпким, кусочки шоколада – правильного вкуса, не приторными, но и не очень горькими… Моя голова лежала у Вовы на плече, он нежно перебирал мои волосы, то аккуратно цепляя теплыми пальцами тонкую кожу за ухом, то спускаясь ниже, к шее. Это было безумно приятно, заставляло млеть, будто кошку, соскучившуюся по