Тридцать дней до развода. Ашира Хаан

моих друзей.

      – За любимого мужа! – мурлычет Алла, демонстративно закидывая мне на шею руку и оставляя отпечаток губной помады на щеке.

      – За тебя… – шуршит с придыханием на ухо сладкий голосок Светика, и ее горячее бедро недвусмысленно трется о мою ногу, а рука поглаживает предплечье, задевая браслет из шершавых бусин.

      Я кривлюсь, когда острый ноготь царапает поверхность одной из них.

      Будто мое сердце царапает.

      Большие планы

      Это просто нечестно!

      Слышишь, Вселенная? Бог? Мироздание?

      Кто там есть живой наверху? Насмешливый и злой, устроивший мне этот вечер!

      За что?!

      ЗА ЧТО?

      Я не выбирала быть любовницей женатого. Никогда не хотела никому причинять боль! Ошиблась, повелась, наделала глупостей, но ведь бросила все, отказалась от всего, что у меня было, чтобы исправить эту ошибку.

      Решила начать все с нового листа!

      Добровольно пожертвовала тем, о чем в нашем городе мечтает каждая девчонка.

      Все, все, все, заберите у меня вообще все!

      Но зачем забирать еще и мою душу?..

      Зачем…

      Мне показалось, что все еще возможно. Что Светка была права: сегодня самое время возрождаться. Начинать новую жизнь.

      И вот он – мой подарок! По-настоящему мой.

      Мне казалось, что я знаю Богдана всю жизнь. Такие знакомые до боли жесты, повороты головы – даже к моему браслету он прикасался привычным, машинальным движением. Заразительная улыбка, смешные и не злые, хотя и немного ехидные шутки. Как он успевал перекинуться парой слов с каждым из друзей, никого не забывая.

      И обжечь взглядом меня…

      Почему я умудрилась решить, что он свободен? Разве такой мужчина может быть свободен?

      Если бы я раньше сложила два и два: что подругу Светки зовут Алла и вечеринка проходит у нее. Что празднуем день рождения Богдана, и он ведет себя тут по-хозяйски, успевая проследить, чтобы гостям за столом всего хватало. То гораздо быстрее поняла бы, кто они друг другу.

      Но я плавала в розовом сиропе, булькающем у меня в голове, и как можно незаметнее касалась языком верхней губы, которую он трогал своим языком во время поцелуя.

      Тихонько улыбалась. Еще не успевая настроить планов.

      Правильно.

      Я не собиралась сегодня пить вообще, но под тост за Богдана одним глотком осушила свой бокал и даже почувствовала себя лучше от резкой терпкой кислоты выдержанного вина.

      За Богдана. За любимого и верного мужа Аллы.

      Момент моего шока прошел незамеченным, все снова расселись по местам, заговорили громче, потянулись накладывать еду, Алла убежала на кухню и торжественно вынесла запеченную с розмарином баранью ногу. Под это дело решили, что вино уже не то, нужно что-то покрепче. И картошечки. Поползли галстуки, раскраснелись лица, стали проскальзывать визгливо-пьяные нотки в женских голосах и агрессивно-непримиримые – в мужских.

      Громче зазвучала музыка.

      Светка,