Тридцать дней до развода. Ашира Хаан

касаниями мое лицо – я закрываю глаза, чтобы насладиться этой лаской. Самой настоящей.

      Тоже запретной, если подумать. Что там поцелуи – вот это по-настоящему интимно, то, что сейчас между нами происходит в тишине чужой кухни, пока на столе безнадежно остывает чай.

      Последнее касание она оставляет на кончике носа и звонко смеется. Я открываю глаза и смеюсь тоже – а потом стремительным движением чмокаю в кончик носа ее саму.

      И делаю крайне невинный вид. Что? Кто? Никто не целовался!

      – Богда-а-ан! – возмущается она.

      – Что-о-о-о? – передразниваю я, улыбаясь.

      Теплое щемящее счастье в моем сердце так непривычно, что на секунду я даже задумываюсь: это ведь ненормально – чувствовать собственное сердце? Может, так и начинаются инфаркты?

      – Давай договоримся, правда, – просит Даша. – Я… буду с тобой. Обещаю. Когда ты будешь свободен.

      – Спасибо, – абсолютно серьезно говорю я, глядя в ее темные глаза с золотистыми прожилками. Они похожи на драгоценные камни – блеском, глубиной, неумолимой твердостью, что сверкает в них.

      – Никаких поцелуев.

      – Согласен, – киваю я, хотя совершенно не согласен.

      – Никаких рук в неприличных местах.

      – Мммм… А какие неприличные? – строю дурачка, начиная скользить ладонями по ее телу. Здесь мягко, тут упруго, там – невыносимо притягательная впадинка, а как горячо сейчас… Ух, как сносит голову!

      – Вот эти! – останавливает меня Даша в самый интересный момент и перекладывает мою руку себе на талию.

      – Понял, – покаянно киваю, пока она ерзает у меня на коленях, где внезапно стало чуть неудобнее сидеть.

      – Все? Это все твои условия, прекрасная моя? – спрашиваю, касаясь большим пальцем ее верхней губы. В том месте, где у нее легкая припухлость, что проминается под нажимом.

      – Еще никаких опасных слов… – говорит она, и ее губы почти обхватывают кончик моего пальца. Мне чудится, или острый язычок едва-едва касается кожи на нем?

      – Опасные – это какие? – снова провокационно интересуюсь я. – Прекрасная? Нежная? Волшебная? Желанная? – И, понижая голос и не отрывая взгляда от ее глаз, произношу медленно: – Моя…

      – Эти! – через судорожный вдох выпаливает она.

      – Хорошо, – киваю. – Буду копить их в своем сердце все тридцать дней до развода и вывалю потом на тебя все разом.

      Лишь бы она была согласна их слушать.

      Лишь бы она была согласна на запретные прикосновения, когда выйдет срок.

      Лишь бы через месяц я мог ее поцеловать.

      Ради этого… что угодно.

      – Можно я… – Она снова елозит на моих коленях и сползает на пол с явным сожалением, пересаживаясь на табуретку рядом.

      А потом берет свою чашку с чаем и долго-долго пьет из нее, словно перешла пустыню и припала к роднику с прохладной водой. Честно говоря, я тоже ощущаю себя так. Поэтому мы допиваем наш остывший чай, и Даша щелкает кнопкой чайника еще раз.

      Как-то после этого все сроки визита вежливости уже исчерпаны, но ни у кого из нас снова не достает