Горбатый Эльф. Дарья Власова

коня к себе на двор.

      – Завтра огонь спадет, достанем его. Ему уже все равно, доченька, он уже с мамой твоей встретился. Как он скучал по ней, а теперь они вместе. Ну, выпей вот, надо тебе выпить…

      Зубы Тайры стучали по краю кружки, вино никак не проглатывалось.

      – Ты допивай потихоньку, я схожу Маяка в хлев поставлю.

      Тайра сразу же забыла про кружку и тупо уставилась на что-то блестящее. В горнице было совсем темно, только светильник, в который благочестивая Зелла никогда не забывала подливать масла, горел под начищенным медным шаром, свисающим на цепочке с балки. Такие шары были во всех домах верующих в Единого, сверху на них изображалось солнце, снизу – месяц, посредине – волнистая линия, символизирующая землю, остальные знаки могли быть разными. И у Джана, и у Зеллы вокруг месяца был выгравирован хоровод звезд, но вверху на зеллином шаре плыли кудрявые облачка, а у Джана летели птицы: орел, цапля, ворон, лебедь и сова, Тайра любила их разглядывать. Шар у них был серебряный и висел возле самого окна. Он, наверное, расплавится. А ведь его так легко достать – только руку протянуть. Тайра ошалело заметалась и выскочила на улицу. Хорошо, Мушка залаяла – иначе Зелла бы и не заметила помутившейся разумом девушки.

      В ворота они вбежали одновременно. Ветер, наверное, переменился: во дворе можно было дышать, хотя пожар полыхал еще сильнее. Может, даже и шар удалось бы спасти – но тут в доме раздался грохот рушащихся перекрытий, и пламя выметнулось из окон и дверного проема.

      – Зелла, посмотри – Хмурый.

      На боку у пса чернела глубокая рана, шея была почти перерублена. В оскаленных зубах зажата покореженная железная пластина и какая-то кровавая тряпка.

      Тайра осторожно гладила густую клочковатую шерсть. Верный пес погиб, защищая дом, а ему и слова доброго не доставалось. Кормили, да по холке изредка трепали.

      – А Шмель-то где?

      Тайра нашла его в углу двора, между стеной горящего хлева и оградой.

      – Не ходи туда, задохнешься!

      – Я его к воротам подтащу.

      Тайра обняла пса и попробовала поднять. Передняя лапа резко дернулась.

      – Зелла, он, кажется, живой.

      – Не может быть!

      Забыв про дым, Зелла опустилась на колени и стала ощупывать собаку.

      – Сердце-то бьется! Понесли.

      Шмель был и ниже Хмурого, и легче в кости, но тоже не маленький. Зелла скинула шаль и расстелила на земле, пса перекатили на ткань, подхватили ее за четыре угла. Шмель задергался и засучил ногами.

      – Давай-ка положим…

      Пес приподнялся на передние лапы, упал, снова встал и, шатаясь, побрел рядом с Тайрой.

      Зелла влила последние капли отвара в пасть и уверенно заявила:

      – Выздоровеет. Его только по башке огрели, да дымом надышался. Молодой еще, ничего с ним не станется.

      И вот тогда Тайра уткнулась лицом в пыльную собачью шубку и тихонечко завыла.

      Зелла гладила девушку по вздрагивающей спине и молча радовалась. Плачет – значит очнется.