Горбатый Эльф. Дарья Власова

варить буду. Подмигнула младшему и вручила ему заступ.

      – Вот досюда яму копай, и глубокую, в твой рост.

      – Чего это я копать буду? На кой ляд яма-то?

      – Да могила для Хмурого, пса ихнего. Что ж он гнить во дворе будет. Вы уж подсобите, ребятки, а я вам хорошего вина вынесу.

      Наемники переглянулись.

      – Ладно, подсобим. Только падаль вашу сами таскайте. И вина за такую работу не по кружечке, а целый кувшин причитается, ну и пожрать тоже вынеси.

      Зелла поплыла как лебедушка, плотно прижимая фартук к бедрам, а Тайра нарочно погромче шаркала по сухим листьям – вдруг все-таки звякнет.

      Яма получилась не в рост, а по пояс – ниже было скальное основание. Работники, подобревшие после вина и целой корзинки мясной снеди – остатков со вчерашнего стола – сами предложили глянуть на пса. Его как оттащили прошлым утром к ограде, так и забыли. По морде ползали блестящие зеленые мухи, и запах уже пошел. Парни состроили брезгливые гримасы, но углядели насаженную на клык железяку и пришли в полный восторг.

      – Ты глянь, это ж наплечник! От молодец!

      – Красиво как ракайца-то порвал! Эх, если б его мечом не рубанули – сжевал бы со всеми доспехами…

      Работники отхохотались, утерли слезы и торжественно заключили:

      – Да, такого кобеля по-людски хоронить надо. Девкам рассказать – вот ржать-то будут! Ну, понесли.

      Они даже насыпали холм над могилой Хмурого, после смерти сослужившего свою последнюю службу – отведя от хозяйки беду.

      Старые ножны Рона не вполне подходили, у Джана меч был поуже и теперь немножко болтался, но и так сойдет. Зелла привязала меч к седлу и критически оглядела Тайру.

      – Плащ получше запахни, продует. Ну а теперь возьми на прощанье подарочек, это мама твоя вышивала, – она достала из-за пазухи маленькую, только поставец какой-нибудь накрыть, скатерочку. Увернулась от объятий чуть не свалившейся с коня Тайры, очертила их святым кругом:

      – Езжайте, родные, солнце-то уже вышло. Да хранит вас Единый, – шлепнула Маяка по крупу и спряталась за воротами. Плакать при расставании – дурная примета.

      Небо и правда было ярким, хотя в ущелье солнце покажется не скоро. Ашера отсыпалась после вчерашнего, даже сытые собаки молчали – да и чего на своих лаять? Тайра расстелила скатерку на колене. В центре был вышит замок с красными крышами, а по кругу – птицы. Все пять – орел, цапля, ворон, лебедь и сова.

      Если бы не Шмель, они столкнулись бы в лоб. Но у реки пес остановился, как вкопанный и глухо заворчал. "Неужто опять баркетовы работнички?" – Тайра на всякий случай припрятала вышивку и осторожно подвела Маяка к просвету между прибрежными кустами. Через Тану переправлялось чуть не целое войско ракайцев. Одни вели лошадей по висячему мосту, другие гуртом штурмовали обмелевшую к осени речку. Тайра осторожно повернула коня и сначала шагом, а потом во весь опор поскакала назад через Ашеру. Пес отставал, ей пришлось остановиться и затащить его в седло. Маяку это совсем не понравилось, и он перешел на рысь – хоть тресни, в галоп не поднимался. Если кто-то уже проснулся