Большие снега. Геннадий Прашкевич

любить вещи.

      Над водою рыжий лист кружит,

      нет в душе ни тоски, боли.

      От восторга и любви ужас

      проступает, как налет соли.

      Солнце пляшет на углах камня,

      разбиваются лучи света.

      Это долгая, как век, память,

      это краткое, как час, лето.

      И сгорает в яростном сонме,

      падает, как в каменоломню,

      эхо дальнее:

      помни… помни…

      отзвук, бьющийся:

      помню… помню…

Море. Утро

      Темно.

      Трава.

      Фигуры пней.

      Вопит сова,

      а вслед за ней

      вопят опята:

      «Опять полпятого!»

      Ночь стынет в листьях, а я иду,

      и тонким свистом

      зову сову.

      Шныряют тени, как кошки ночи.

      Я верил этим слепым пророчествам

      и вышел

      к морю.

      Шуршащим следом

      песок тревожу,

      а море бредит

      о лунных грошах,

      и на причале

      живет печаль.

      Волна качает плечами тали,

      раскинув всюду

      свою вуаль.

      Скользя по гальке

      смоленым днищем

      большие лодки

      скрипуче дышат,

      а куст рябины

      не опалим.

      Во тьме маячат,

      как свечи, мачты,

      туман, как дым.

      Я возвращаюсь.

      В лесу опята

      вопят:

      «Полпятого!

      Опять полпятого!»

      В проливах ночи

      я шел без лота.

      Ну что ж,

      Допустим…

      Я заработал

      немного грусти.

Море. Ночь

      Вызвездило.

      Снега хруст.

      Пригвоздило

      тенью

      куст.

      Берег моря. Лед и снег.

      Верю, чуден человек.

      И от мысли этой светлой

      знаю – скуки в мире нет.

      На снегу

      черный след.

      Берегу

      твой ответ.

      Он неясен,

      но я знаю —

      мир прекрасен!

      И как в мае,

      я зароюсь,

      как в листву,

      в твою жизнь,

      в твою судьбу.

      Вызвездило.

      Снега хруст.

      Пригвоздило

      тенью

      куст.

      Я мечту нашу большую

      берегу на берегу.

* * *

      На склоне стольких лет

      пращой в ответ: «Прощай!»

      Единственный совет:

      «Забудь! Не приезжай».

      По рощам стелет след

      пороша,

      вороша

      заезженный портрет

      замерзшего дождя.

      А ветер злобно бьет

      в стеклянные зрачки,

      где намерзает лед

      обидных слов и притч.

      И под твоей рукой,

      от боли завизжав,

      калитка мнет покой,

      тоскою сумрак сжав.

      И спазмы горло жгут

      резиновым жгутом.

      И все-таки я жду:

      вдруг снег пройдет