Большие снега. Геннадий Прашкевич

* *

      Дым из труб,

      а тропа снежная.

      Нежный и грубый,

      но больше нежный,

      я прихожу в незнакомый дом,

      в дом, где мне каждый угол знаком,

      где мне говорят: «Ну, как? Поостыл?»

      Я не остыл. Я просто простыл.

      Я изучил от доски до доски

      комнату, где шелестят сквозняки,

      комнату, где прокурен насквозь

      каждый проржавленный рыжий гвоздь…

      Мне говорят: «Успокойся, поэт.

      Обидами полон белый свет».

      Но кто же увидит, что в сердце моем

      Дева-Обида играет копьем?

* * *

      Холод трогает суставы

      и кружится голова,

      а на стеклах прорастает

      непонятная трава.

      Но реальнее растений

      и сумятицы в крови

      моментальные, как тени,

      руки тонкие твои.

      Пусть в глухой неразберихе

      нужный жест не оценён,

      за окном бело и тихо,

      там пушной аукцион.

      Там следят паркет истертый

      башмаки смещенных лиц,

      а в канавах тонут гордо

      отраженья нищих птиц.

      Там стареют почтальоны,

      телеграммы разнося,

      восседает ночь на троне,

      фонарей лучи гася.

      Там почти неуловима

      разница: минута… век…

      Но оттуда твое имя

      нашептал мне белый снег.

* * *

      Обещают: сломишь шею!

      Я верчусь, как юный бес.

      Но предчувствие крушений

      неуклонно гонит в лес.

      Сосны давят рыжей грудью

      и стеной встают кусты.

      Известковое безлюдье,

      ледниковые мосты.

      Я герой холста немого,

      я почти неуловим.

      Ухожу, но снова, снова

      рвусь сквозь ясный белый дым.

      Только стелется морозный

      след мой – вечное кольцо,

      да стеклянные занозы

      раздирают мне лицо.

* * *

      Лунный круг. Дорожки света.

      Сосны. Снег. Тропа. Следы.

      Я не знаю, чем согрета,

      чем обрадована ты.

      Затаился белый север

      в тишине холодных гряд.

      И снежинки равномерно

      вьются, мечутся, летят.

      И, мерцая, без ответа

      на меня звезда глядит.

      Лунный круг. Дорожки света.

      Сосны. Снег. Тропа. Следы.

* * *

      Отплясывает

      вынужденный твист

      крутящийся под ветром желтый лист.

      Каратами

      расчислены молитвы,

      как карты, передергиваю ритмы.

      Гроза запаздывает,

      как нелепый фокус,

      в глаза заглядываю, слушаю твой голос.

      Роса по пальцам

      шариками бродит,

      глаза печалятся и в сторону уходят.

      Но небо слышит, верует и видит:

      вчера не вышло —

      сегодня выйдет!

* * *

      Душный день, а потом – телеграмма, но рано

      говорить о неведомо близком и странном.

      Пусть