Двойной шпагат. Орфей. Опиум. Жан Кокто

хоть за Ним.

      – Не понимаю, что такое – за ним за ним?

      – Город такой есть – Ним.

      – А дальше что?

      – Ничего, это все.

      – Издевался он, что ли, этот Виктор Гюго – такую чушь писать?

      – Это он нарочно: шутка такая.

      – По-моему, не смешно.

      – Смешно и не должно быть.

      – Ничего не понимаю.

      – Тут строчки на слух одинаковые, а по смыслу разные.

      – Объясни получше.

      – Они рифмуются не в конце, а сплошь.

      – Тогда это не стихи, раз они просто одинаковые.

      – Они не одинаковые, потому что смысл разный. Это такая фигура высшего пилотажа.

      – Не вижу никакого высшего пилотажа. Я тебе хоть двадцать таких фигур сочиню, если достаточно повторить подряд одно и то же и сказать, что это стихи.

      – Жермена, да ты послушай; ты же не слушаешь…

      – Спасибо. Я, стало быть, дура.

      – Ох, Жермена…

      – Ладно, не будем об этом, раз я не способна понять.

      – Я не говорил, что ты не способна понять. Ты сама попросила объяснить эти стихи. Я объясняю, а ты злишься…

      – Я? Злюсь? Ну, знаешь ли! Да я плевала на твоего Виктора Гюго.

      – Во-первых, Гюго никакой не мой. Во-вторых, я тебя люблю. Стихи дурацкие, и хватит о них.

      – Только что ты говорил, что они не дурацкие. Ты их назвал дурацкими, только чтоб отвязаться.

      – Мы же никогда с тобой не ссорились. Неужели переругаемся из-за такой ерунды?

      – Как хочешь. Я тебя вежливо спрашиваю, а ты, видите ли, о чем-то думаешь, я тебе мешаю, и ты суешь мне конфетку, чтоб отстала.

      – Я тебя не узнаю!

      – Я тебя тоже.

      Эта сцена, столь мелочная, первая сцена между Жаком и Жерменой, продолжалась от самого Булонского леса. Бросив «я тебя тоже», Жермена отвернулась и всю дорогу смотрела на деревья. Госпожа Рато по-прежнему обмахивалась веером.

      Они прибыли в Версаль, перекусили в «Отель де Резервуар» – ни Жермена, ни ее мать не проронили ни слова.

      На обратном пути Жермена нарушила молчание и самым покладистым голоском начала:

      – Жак, любовь моя, эти стихи…

      – Ох!

      – Пожалуйста, объясни мне их.

      – Вот слушай. Повторяю раздельно: Хотел – Галл – королевиных – губ – яда; – Хоть и лгал – королев – иных губя – да – За ним – дам – миллион – Хоть за Ним да – мил – ли – он?

      – Ну вот, видишь, это одно и то же.

      – Да нет же.

      – Ты только говоришь «да нет», а вот докажи.

      – Тут и доказывать нечего. Это известный пример.

      – Известный?

      – Да.

      – Знаменитый?

      – Да.

      – Тогда почему я его не знаю?

      – Потому что ты не интересуешься литературой.

      – Ага, что я говорила? Выходит, я дура.

      – Послушай, Жермена, ты не дура, совсем даже наоборот, но сегодня ты меня просто пугаешь. Ты нарочно стараешься меня напугать.

      – Только этого еще не хватало.

      – До чего же грустно мучить друг друга из-за такой глупости.

      – Я тебя за язык не тянула.

      – Хватит. Мне плохо. Теперь