Обмани меня дважды. Мередит Дьюран

решила перевести его внимание на свое дело. Похоже, герцог сегодня более разговорчив. Это, конечно, ни о чем не говорит, но пока есть возможность, она должна воспользоваться удобным случаем.

      – В этих комнатах следует навести порядок, ваша светлость, – сказала Оливия.

      – Нет.

      – Мне сообщили, что около месяца назад или даже больше вы запретили горничным входить сюда. И, честно говоря… – Она заставила себя посмотреть ему прямо в лицо, стараясь не покраснеть. – Здесь неприятно пахнет.

      Марвик был явно изумлен. Оливия впервые увидела такое оживленное выражение на его лице, хотя оно проявилось всего лишь в том, что он шире распахнул глаза, а его брови на мгновение приподнялись.

      А потом – чудо из чудес – Марвик… рассмеялся. Ненадолго, не раскатисто, но это определенно и совершенно точно был смех.

      – И чем же здесь пахнет, мэм? Прошу вас, скажите, чем от меня смердит?

      – Я бы сказала, по́том, прошу прощения.

      Он насмешливо улыбнулся.

      – Невероятно, – проговорил Марвик. – Одному богу известно, чем я тут занимался.

      Если бы она инсценировала пожар, он бы тут же выскочил из комнаты. Но как можно инсценировать пожар, даже не разведя огонь? Устроить поджог Оливия бы не решилась.

      – Это не заняло бы больше часа, – сказала она. – Очень быстрая уборка…

      – Мне снова уволить вас? – Герцог встал и вышел из тени балдахина. Взлохмаченные, взъерошенные светлые волосы придавали ему пиратский вид, которые еще подчеркивала и его волчья усмешка. – Газеты будут счастливы: уволена дважды!

      Оливия опять пододвинулась к двери. Она не видела вокруг бутылок, но, насколько ей было известно, он мог запустить в нее и стулом.

      – Не думаю. Однако мне кажется, ваше настроение улучшится, если вокруг будет чисто. И возможно, вам стоит раздвинуть портьеры… – Взявшись за гуж, не говори, что не дюж… – потому что если человек все время проводит в мрачной темноте, не стоит и жаловаться на то, что у него такое же мрачное настроение, знаете ли.

      Герцог смотрел прямо на нее, и выражение его лица опять переменилось. У Оливии появилось необъяснимое чувство, что она его теряет, что он снова уходил в темноту, хотя портьеры и не загораживали весь дневной свет.

      – В комнате пахнет, – повторила она, чтобы вернуть его.

      Лицо Марвика вновь напряглось.

      – Вам известно, – промолвил он, – что вы разговариваете со своим хозяином?

      – С моим нанимателем, – поправила его Оливия. – Да, ваша светлость.

      Между его бровей залегла морщинка.

      – Именно это я и сказал.

      Если Оливия чего и не выносила, так это неправильного использования языка. От герцога она ждала большего, но он явно потерял все свои способности.

      – Не совсем, ваша светлость, – возразила Оливия. – Вы меня наняли на работу, но едва ли вы при этом стали моим хозяином.

      Его брови поднялись, он оглядел ее с головы до ног.

      – Вы в последнее время нигде не ударялись головой, миссис Джонсон?

      Она