В прекрасном и яростном мире. Андрей Платонов

то обратно домой не возвращался, а ночевал в гостях. Каждый знал, что его ждет на улице арест, ночной допрос, просмотр документов и долгое сидение в тухлом подвале, пока не установится, что сей человек всю жизнь побирался, или пока не будет одержана большевиками окончательная победа.

      А меж тем крестьяне из северных мест, одевшись в шинели, вышли необыкновенными людьми – без сожаления о жизни, без пощады к себе и к любимым родственникам, с прочной ненавистью к знакомому врагу. Эти вооруженные люди готовы дважды быть растерзанными, лишь бы и враг с ними погиб и жизнь ему не досталась.

      Ночью Пухов играл с красноармейцами в шашки и рассказывал им о Троцком, которого никогда не видел:

      – Речистый мужчина и собою полный герой!

      Пухов, не видя удовольствия в жизни, привык украшать ее геройскими рассказами, и всем становилось от того веселей.

      В отряде, назначенном в десант, было пятьсот человек – и случилось, что все они из разных мест.

      Поэтому на другой день пошло пятьсот писем в пятьсот русских деревень.

      Целых полдня красноармейцы малевали и корякали бумагу, прощаясь с матерями, женами, отцами и более дальними родственниками.

      Пухов тоже помогал, кто особо слаб был в буквах, и выдумывал такие письма, что красноармейцы одобряли:

      – Складно ты пишешь, Фома Егорыч, – мои плакать будут!

      – А то как же? – говорил Пухов. – Хохотать тут нечего: дело нешуточное! Чудак ты человек!

      После обеда Пухов пошел к комиссару:

      – Товарищ комиссар, меня в десант возьмете?

      – Возьмем, товарищ Пухов, затем тебя и звали вчера на собрание! – ответил комиссар.

      – Только я прошу, товарищ комиссар, назначить меня механиком на «Шаню» – там, я слыхал, паровая машина, а на «Марсе» – керосиновый мотор, он мне не сподручен: дюже мал!

      – На «Шане» там есть свой механик – турок! – сказал комиссар. – Ну, ладно: мы тебя в помощники назначим, а на «Марс» возьмем шофера! А ты что, не сладишь с керосиновым мотором, что ли?

      – Мотор – ерундовая вещь, паровая машина крепче берет. Неохота мне, товарищ комиссар, в геройском походе с таким дерьмом возиться! Это примус, а не машина – сами увидите!

      – Ну, ладно, – согласился комиссар, – поедешь на «Шане», раз так. В десанте люди едут добровольно и делают что им способней! А уж в походе, брат, не мудри!..

      Пухов взял пропуск и пошел на «Шаню» – машину поглядеть. Ему лишь бы машина была, там он считал себя дома.

      С турецким машинистом он сошелся скоро, сказав, что главное дело – смазка, тогда никакой работой машину не погубишь.

      – Это справедливо, – хорошо по-русски сказал турок, – масло – доброта, оно машину бережет! Кто масла много дает, тот любит машину, тот есть механик!

      – Ну, понятно, – обрадовался Пухов, – машина любит конюха, а не наездника: она живое существо!

      На том они и подружили.

      Ночью, против окрепшего ветра, отряд шел в порт на посадку. Пухов не знал, к кому ему притулиться,