Жена палача. Ната Лакомка

когда мы выехали к реке, вовсе не живописные ивы привлекли мое внимание.

      – Что это? – спросила я, указывая на каменный двухэтажный дом, выстроенный на холме. Он утопал в рябиннике, отчего больше походил на черный корабль, плывущий по огненным волнам.

      – Дом палача, – презрительно бросила сестра. – Ты совсем не туда смотришь.

      – Там живет палач? Мастер Рейнар?

      Лилиана поморщилась, но тётя объяснила мне, очень благожелательно:

      – Да, это его дом. Он сам построил его. Больше похоже на крепость, правда?

      – Правда, – кивнула я, глядя на темные окна. В них не было света, значит, хозяина не было дома.

      – О, а вот и он сам, – пробормотала Лилиана. – Легок на помине.

      Я не смогла сдержать сердечной дрожи, услышав её слова, а когда увидела черную фигуру на черном коне – задрожала и сама. Но это была не дрожь ужаса. Страх, томление и восторг… Какая удивительная смесь чувств… Удивительная и непонятная… Но именно это я переживала сейчас.

      Возчику пришлось придержать лошадей, чтобы пропустить виллана, который ехал с мельницы на коляске, запряженной волами. Волы топали, сонно опустив морды, а их хозяин, увидев мастера Рейнара, торопливо стащил шапку, кланяясь. Палач тоже придержал коня, и виллан забормотал извинения:

      – Вы простите, что я не пропустил… Эта тупая скотина если идет – её и дубиной не свернешь!..

      Он уже проехал мимо палача, когда тот наклонился из седла и схватил с повозки наполовину полный мешок с мукой. Ударил коня пятками и поехал по дороге, даже не оглянувшись.

      – На здоровье, мастер, – сказал виллан ему вслед, а когда палач отъехал на двадцать шагов, забористо выругался сквозь зубы.

      – Он забрал у него муку? – спросила я, когда наша коляска тронулась с места. – Вот так просто? Разве это не воровство?

      – Конечно, воровство, – фыркнула Лилиана, обмахиваясь платочком и презрительно кривя губы.

      – Конечно, нет, – строго возразила тётя. – Палач не имеет права появляться на рынке, никто ему никогда ничего не продаст. Но королевской милостью он берет с торговцев налоги – часть берет продуктами, для себя.

      Я не нашлась, что ответить на это. В нашем маленьком городе не было палача, и я не могла представить, что кому-то могут запрещать покупать себе еду.

      Навстречу нам промчалась лошадь, и за шляпкой всадницы полосой белого тумана струилась вуаль.

      – Куда вы, фьера Селена? – окликнула всадницу Лилиана.

      – Забыла ленты на берегу! – ответила женщина, смеясь. – Не волнуйтесь! Я знаю дорогу домой!

      – Не сомневаюсь в этом, – ответила сестра слишком уж любезно, и я с удивлением посмотрела вслед фьере Селене.

      Возвращаться в сумерках за лентами? Вполне можно было забрать их завтра, при свете солнца, или даже послать за ними слугу. Белая вуаль трепыхнулась на ветру последний раз и скрылась из виду, за поворотом дороги, а Лилиана произнесла с раздражением:

      – Как пить дать, кому-то назначила свидание. Все время заводит любовников – знают все, кроме мужа.

      – Не следует говорить о подобном в присутствии