Жена палача. Ната Лакомка

изменникам!..

      Несколько мужчин бросились на помост, готовые вцепиться в младшего Мессерера, но их остановили гвардейцы с алебардами наперевес. Тогда в осужденного полетели камни – сначала мне показалось, что это черные птицы, которые зачем-то пронеслись над толпой.

      Палач оказался невероятно быстрым – он заслонил собой привязанного к столбу преступника, и один камень попал палачу по спине, а другой прилетел прямо в голову. Это остудило нападавших, и гвардейцы даже не успели схватить зачинщиков – толпа поглотила устроивших самосуд, и стало тихо – невероятно тихо.

      Мы все смотрели, как палач медленно поднял руку, прижав ладонь к затылку, а потом отошел от сына барона и взял свою рубашку. Я увидела алые пятна, где он брался за ткань, и прошептала тетушке, потрясенная до глубины души:

      – У него кровь! Они разбили ему голову до крови! А он пытался защитить преступника…

      – Мастер Рейнар всегда действует по закону, – торжественно кивнула тетя. На нее тоже произвел впечатление этот поступок.

      – Почему вы называете его мастером? – удивилась я.

      – Его так все называют, – пояснила тетя. – Хотя он не принадлежит ни к одной гильдии. Собственно, и фамилии у него нет, а называть палача просто по имени – как-то не очень… Поэтому – мастер Рейнар.

      Нет фамилии… Я и представить себе не могла, что у кого-то в наше время может не быть фамилии…

      Казни закончилась, но толпа не желала расходиться, обсуждая и повторяя то, что только что наблюдал весь город. А я молчала и не могла оторвать взгляд от палача. Он протер меч, кнут, убрал все в футляр, надел камзол…

      – Его отец тоже был палачом, – вполголоса продолжала рассказывать тетя, – но его убили пять лет назад, а мать давно умерла. Он живет за городом, потому что палачам разрешается появляться в городе только во время казни.

      – Почему?

      – Таковы порядки, – тетя пожала плечами. – Так заведено уже много сотен лет. Палач не имеет права зайти в таверну, выпить пива, с ним никто не сядет есть, ему не позволено покупать продукты на рынке. Да и в лавках ему никто ничего не продаст. Палачи и их семьи – изгои.

      – Бедная его жена… – произнесла я потрясенно. – И дети…

      – Он не женат, – ответила тетя. – Кто же пойдет за такого?

      Палач прикрепил футляр с мечом к седлу, стал в стремя, и толпа расступилась, давая дорогу вороному коню.

      – Но его уважают, – продолжала тетя, тоже не отводя глаз от всадника в черном. – Он – палач от Бога. Есть правило, по которому палача топят, если он не может отрубить голову с трех ударов. Мастер всегда отрубал с одного.

      – Сомнительное геройство, – ответила я.

      – На самом деле, это очень важно, – со вздохом сказала тетя. – Палачей ненавидят и презирают, но без них никак. Кто-то должен убивать преступников, вести дознание, применяя пытки, судить женщин легкого поведения, прогонять прокаженных. Но сам палач – бесправен. Он даже не гражданин города, он сам по себе. А мастер Рейнар еще и лекарь.

      – Палач