Не доверяй мне секреты. Джулия Корбин

же сказала. Мы с ним были как брат и сестра. И до сих пор у нас такие отношения.

      – Тогда за кого же вышла ты?

      – За Пола. Он работает в университете. Преподает биологию моря.

      – Я его знаю?

      Тут приносят десерт. Я сую в рот ложку взбитых сливок с куском меренги и ощущаю острый вкус малины. Мне приходит в голову, что не стоит сообщать ей фамилию мужа, что надо как-нибудь схитрить или даже просто придумать другую фамилию. Но мой брак уже для нее не секрет, она легко сама все узнает. И еще я надеюсь, что Юан ошибается. Если она намерена обнародовать правду о смерти Розы, это наверняка ее остановит.

      – Это Пол Адамс.

      Она смотрит на меня, разинув рот. Челюсть отвисает прямо на глазах. Я не отвожу взгляда. Успела к этому подготовиться. Даже репетировала. Знала заранее, что ей очень не понравится мой выбор. И не она первая. Почему люди думают, что знают меня лучше, чем я сама?

      Я сверлю ее взглядом так, что она опускает глаза, берет стакан с водой, подносит к губам. Рука ее дрожит, и она пытается унять дрожь другой рукой.

      – Не буду притворяться… ты меня очень удивила, – тихо говорит Орла.

      – Не сомневаюсь.

      Она делает короткий выдох:

      – Пол Адамс?

      Я не отвечаю.

      – Грейс!

      – Что?

      – Тот самый Пол Адамс?

      – Да.

      – Отец Розы?

      – Да.

      – Не знаю, что и сказать… – Она откидывается назад, дергает себя за волосы и повторяет: – Просто не знаю, что сказать.

      – Ты считаешь, что это дурной выбор? Но почему? Из-за того, что тогда случилось с Розой? Мы познакомились, узнали друг друга поближе и полюбили. Потом поженились. У нас родились две девочки. Я люблю его до сих пор. Вот и все. – Аккуратно складываю салфетку на коленях. – Все, и хватит об этом.

      – И ты счастлива?

      – Да, счастлива.

      Она улыбается:

      – Ну что ж, я рада. Правда, честное слово, рада. Ты заслужила свое счастье. Впрочем, мы все его заслужили.

      Не могу поверить, что она искренна. Жду, что она скажет еще что-нибудь, что-нибудь колкое, но она молчит. Мы заканчиваем с десертом, я тоже откидываюсь на спинку стула, поглаживаю живот.

      – Вкусно здесь готовят.

      Она кисло улыбается.

      – А где ты остановилась? У мамы?

      – Нет. В женском монастыре в Бордерс.

      – В монастыре? В католическом монастыре? С монашками?

      – Да.

      – Не может быть! – смеюсь я.

      – А что тут удивительного?

      – Ну как же! Я ж помню, что твоя мать никакими пряниками не могла заманить тебя в церковь. Ты ж с двенадцати лет уже называла себя атеисткой, забыла?

      – Мм… да, я и была атеисткой. Но я изменилась. Ухожу в монастырь, для начала послушницей. Хочу стать монахиней.

      – Потрясающе… впрочем, что я, ладно. – Пожимаю плечами. – Это дело твое.

      Я улыбаюсь, стараюсь делать это искренне. И вдруг понимаю, что действительно улыбаюсь искренне. Правда, это как-то не вяжется с ней, но, ей-богу, мне хочется пожелать ей удачи.

      – Я, конечно, удивлена, но… это