Не доверяй мне секреты. Джулия Корбин

странных обертонов в голосе, что вынудило ее поменять школу.

      Кое у кого из нас, впрочем, есть такие тайны, которые всю нашу жизнь превращают в сплошное вранье. Далеко ходить не надо, возьмем для примера хотя бы меня. Скелет, которого я постоянно страшусь, прячется не у меня в шкафу. Он давным-давно покоится в земле. Когда-то эту девочку звали Роза, и она погибла в девятилетнем возрасте.

      Я не собираюсь оправдываться, что было, то было. Просто хочу рассказать, как все случилось.

      Это еще не начало истории, но начать лучше именно отсюда…

      Глава 1

      Я живу в Шотландии, на восточном побережье, в нескольких милях от города Сент-Эндрюс. Восточная часть Шотландии низменная и равнинная, и пейзажи здесь не столь эффектны и живописны, как на западе страны. Тут не увидишь ни скалистых горных вершин, ни суровых ущелий с отвесными пропастями, где, по множеству жутких рассказов, погибло ужас сколько народу. У нас все мягче и гораздо менее драматично: однообразные холмы с пологими склонами да море, вид которого всегда поднимает мне настроение, что не способны сделать никакие красоты горных пейзажей.

      Погода здесь тоже не сказать чтобы очень. Пара-другая солнечных дней – и снова все укрывают холодные густые туманы, надвигающиеся с Северного моря, такие плотные, что не видно даже пальцев вытянутой руки. Но в этот вечер погода как раз по мне, и, закончив приготовление ужина, я стою перед кухонной раковиной, ополаскиваю ножи и разделочную доску и гляжу в окно в сторону моря, где вдоль берега гуляет какая-то парочка, любуясь последними лучами заходящего солнца.

      Звонит телефон. Вытираю мокрые руки, беру трубку:

      – Алло.

      – Грейс?

      Не отвечаю. Кажется, я узнала этот голос, но сомнения еще остаются. В памяти что-то проступает, я морщу лоб. Свободной рукой потираю щеки.

      – Грейс?

      И снова я не отвечаю. На этот раз потому, что узнала голос наверняка.

      – Грейс, это я, Орла.

      Кладу трубку, возвращаюсь к раковине, не торопясь беру ножи, тщательно ополаскиваю, стряхиваю капельки воды и устанавливаю на подставку. Промываю спагетти, сбрасываю в кастрюлю с маслом, накрываю крышкой, наклоняюсь и открываю дверцу духовки. Ягоды пустили сок, он пошел сквозь дырочки пузырями и побежал поверху алыми ручейками. Выключаю духовку и иду в нижнюю ванную комнату. Закрываюсь на задвижку, и меня вдруг начинает рвать, непрерывно и так сильно, что чувствуется привкус крови.

      Слышу, как открывается и с грохотом захлопывается входная дверь.

      – Мама!

      Это Дейзи, она бросает школьный ранец на пол в коридоре и топает в сторону кухни.

      – Мама!

      – Я здесь! – Голос дрожит, я откашливаюсь. – Подожди, через минуту выйду.

      Споласкиваю лицо, гляжу на себя в зеркало. Вижу застывший взгляд, расширенные зрачки. Кожа бледная, под черепом кто-то безжалостно молотит в барабан. Глотаю две таблетки ибупрофена, запивая водой из горсти, медленно считаю до десяти и только потом открываю дверь. Дейзи сидит на нижней ступеньке лестницы, ведущей в верхние комнаты, рядом с ней наша собака Мерфи, положила ей голову на колени. Дейзи что-то ей напевает и чешет за ушами. Собака замедляет дыхание и негромко, удовлетворенно рычит.

      – Как дела в школе?

      Дейзи поднимает голову:

      – Господи, на кого ты похожа! Жуть! Снова мигрень?

      – Скорей всего, – говорю я, пытаюсь улыбнуться, но не выходит; голова раскалывается. – А Элла где?

      – Идет… со своим Джеми. – Она закатывает глаза, встает и сбрасывает туфли. – Не знаю, что она в нем нашла. А что у нас к чаю?

      – Спагетти болоньезе и ягодный крамбл.

      Представив себе еду, снова чувствую: к горлу подступает тошнота. Пытаюсь отвлечься, нагибаюсь и подбираю с пола ее туфельки, ставлю на полку для обуви под вешалкой; мне становится лучше, но барабанщик в черепе продолжает выстукивать так, что кажется, будто сейчас виски лопнут. Прислоняюсь к стене и пытаюсь успокоиться, но, когда барабан немного стихает, снова слышу голос: «Грейс, это я, Орла».

      Иду за Дейзи на кухню, она подходит к плите и зачерпывает из кастрюльки полную ложку соуса:

      – Вкуснятина!

      Она улыбается, протягивает мне руки, целует в щеку, потом обнимает. Дейзи уже на целых два дюйма выше меня ростом, и это рождает во мне странное чувство робости, словно мы с ней поменялись местами: она стала взрослой, а я превратилась в ребенка.

      – Мама, ты пойди полежи хоть немного. Чай подождет.

      – Да ничего, скоро пройдет. Я выпила пару таблеток. Скоро подействуют.

      – Ну, как хочешь, – говорит она, гладя меня ладонями по спине. – А я пойду переоденусь.

      Я отстраняюсь, оглядываю ее и улыбаюсь: «Ах, Дейзи, Дейзи…» Рубашка выбилась из-под пояса юбки, галстук съехал на сторону, в колготках светится дырка, манжеты почти нового свитера уже расползаются.

      – Терпеть не могу форму, – говорит она, и на щеках появляются ямочки.

      Глажу