Не доверяй мне секреты. Джулия Корбин

брал, пока до него не добрались врачи. К ним только попади. Да и Мо тоже. – Он устало качает головой. – С ней то же самое случилось.

      – Прошу тебя! – Я беру его за руку и кладу ее себе на колени. – Пожалуйста, папа. Ради меня.

      – Ну… даже не знаю, девочка.

      На лице его сменяется несколько выражений, от неприятия моей идеи до раздражения, брови сдвигаются, потом вскидываются, шевелятся; кажется, он смилостивился, на лице написано: «Ну так и быть, может, и схожу».

      – Ты всегда умела добиваться своего.

      – Я так понимаю, что ты согласен, – говорю я с улыбкой.

      – Так как там наши девочки? Много с ними хлопот?

      – Девочки у меня замечательные, – киваю я.

      Кивать-то киваю, а сама думаю о том, что после вчерашней стычки Элла ведет себя так, будто меня на свете не существует. Надо будет продолжить прерванный разговор «про мальчиков», и я понимаю, что борьба предстоит нелегкая.

      – Элла получила главную роль в «Ромео и Джульетте», не забудь отметить это событие в своем дневнике.

      – Обязательно, с удовольствием.

      К соседнему дому подъезжает машина, и из нее выбирается молодая пара. Мы приветственно машем друг другу. Они направляются по дорожке к дому, а папа глубоко вздыхает.

      – Да, все изменилось с тех пор, как скончались Мо с Энгусом. Вот и весна пришла, а в доме новые хозяева.

      – Я тоже, папа, к этому никогда не привыкну.

      Кладу голову ему на плечо, и мы смотрим, как волна набегает на берег, откатывается, набирает силу и снова идет на штурм.

      – Время не ждет, – говорю я.

      – Да уж, в том-то и штука.

      – Завтра я еду в Эдинбург. Вам чего-нибудь привезти?

      – С чего это тебя вдруг понесло в такую даль?

      Отец всегда с недоверием относился ко всяким поездкам и путешествиям, даже самым коротким. Он представить себе не может, какая сила способна заставить человека тащиться куда-то дальше чем за десять миль от Сент-Эндрюса.

      – Да и вообще, в наши-то дни можно по Интернету заказать все, что угодно, с доставкой на дом.

      – А я люблю сама ходить по лавкам художника, по галереям. Мысли всякие возникают.

      Я умолкаю. На языке так и вертится: «Папа, ты помнишь Орлу? Она уже два раза мне звонила. Хочет со мной встретиться. Не знаю зачем, зато знаю, что я очень этим напугана. Ты очень любишь меня, папа? Очень-очень?»

      Мне хочется выплеснуть это перед ним, выговориться, и я уже раскрываю рот, но как раз в эту минуту подходит мама и ставит перед нами поднос.

      – Давайте уплетайте, и без всяких церемоний.

      Мама умеет приготовить вкусный сэндвич, и, когда настает время уходить, я чувствую, что сыта по горло. Отъезжая, вижу в зеркальце заднего вида: они стоят обнявшись и смотрят мне вслед, держась за калитку.

      Когда я сворачиваю к дому Юана, где меня ждет работа, уже почти два часа.

      Вхожу в мастерскую. Юан говорит по телефону и смотрит на меня.

      – Конечно. Не волнуйся. Встретимся через неделю. – Кладет трубку на рычаг. – Ну что, утро прогуляла?

      – Делала