Волшебная лютня. Зарубежная баллада. Сборник

во власть без покрова.

      И кесарь, наполнив бокал золотой,

      С приветливым взором вещает:

      «Прекрасен мой пир; всё пирует со мной;

      Всё царский мой дух восхищает…

      Но где ж утешитель, пленитель сердец?

      Придет ли мне душу растрогать певец

      Игрой и благим поученьем?

      Я песней был другом, как рыцарь простой,

      Став кесарем, брошу ль обычай святой

      Пиры услаждать песнопеньем?»

      И вдруг из среды величавых гостей

      Выходит, одетый таларом,

      Певец в красоте поседелых кудрей,

      Младым преисполненный жаром.

      «В струнах золотых вдохновенье живет.

      Певец о любви благодатной поет,

      О всем, что святого есть в мире,

      Что душу волнует, что сердце манит…

      О чем же властитель воспеть повелит

      Певцу на торжественном пире?»

      «Не мне управлять песнопевца душой

      (Певцу отвечает властитель);

      Он высшую силу признал над собой;

      Минута ему повелитель;

      По воздуху вихорь свободно шумит;

      Кто знает, откуда, куда он летит?

      Из бездны поток выбегает;

      Так песнь зарождает души глубина,

      И темное чувство, из дивного сна

      При звуках воспрянув, пылает».

      И смело ударил певец по струнам,

      И голос приятный раздался:

      «На статном коне по горам, по полям

      За серною рыцарь гонялся;

      Он с ловчим одним выезжает сам-друг

      Из чащи лесной на сияющий луг,

      И едет он шагом кустами;

      Вдруг слышат они: колокольчик гремит;

      Идет из кустов пономарь и звонит;

      И следом священник с дарами.

      И набожный граф, умиленный душой,

      Колена свои преклоняет

      С сердечною верой, с горячей мольбой

      Пред Тем, что живит и спасает.

      Но лугом стремился кипучий ручей;

      Свирепо надувшись от сильных дождей,

      Он путь заграждал пешеходу;

      И спутнику пастырь дары отдает;

      И обувь снимает и смело идет

      С священною ношею в воду.

      «Куда?» – изумившийся граф вопросил.

      «В село; умирающий нищий

      Ждет в муках, чтоб пастырь его разрешил,

      И алчет небесныя пищи.

      Недавно лежал через этот поток

      Сплетенный из сучьев для пеших мосток —

      Его разбросало водою;

      Чтоб душу святой благодатью спасти,

      Я здесь неглубокий поток перейти

      Спешу обнаженной стопою».

      И пастырю витязь коня уступил

      И подал ноге его стремя,

      Чтоб он облегчить покаяньем спешил

      Страдальцу греховное бремя.

      И к ловчему сам на седло пересел

      И весело в чащу на лов полетел;

      Священник же, требу святую

      Свершивши, при первом сиянии дня

      Является к графу, смиренно коня

      Ведя за узду золотую.

      «Дерзну ли помыслить я, – граф возгласил,

      Почтительно взоры склонивши, —

      Чтоб конь мой