Я родом из страны Советов. Иван Георгиевич Кулаков

их к нам приводили, мы им показывали свою самодеятельность, они нам – свою. Нам интересно было – как так они ничего не умеют, как они коверкают русские слова, мы все время смеялись. Еще мы в пионерский лагерь тогда ездили.

      Примерно через год из школы, в которой я учился, нас перевели в другую – 42-ую школу в 5-ый класс. Школа эта была в 10-15 минутах ходьбы… Запомнилась она мне, во-первых, тем, что там у нас был кружок самодеятельности, где я играл Олесю в какой-то белорусской пьесе. По сюжету Олеся – это бедный мальчик, которого никто не уважал, но сам он был человеком хорошим. Чтобы сделать из меня бедного мальчика, мама взяла хорошую рубаху и нашила на нее множество заплат, и на штанах – то же самое. Бабушка где-то нашла мне лапти. Мы очень долго репетировали, но самое интересное началось во время выступления… Моя роль была не главная, впереди еще шло действие, а потом уже мне нужно было выходить на сцену… Я вышел на сцену, увидел – народу много, десятки учеников, еще преподаватели… Я замер от неожиданности и не знал, что сказать. Все понимают, что я растерялся… А за сценой руководительница кружка шепчет мне: «Ну, чего молчишь?»… Похоже, это и из зала слышно было. Но я-то думаю, что она подсказывает мне… Ну я со сцены в зал и повторяю за ней: «Ну, чего молчишь?» Зал как взорвется! Мальчишки даже стали ногами топать! А я все никак не мог вспомнить, что же мне нужно говорить… А вокруг все шушукают, что-то мне говорят… Словом, это потрясающее явление, которое до сих пор я не могу забыть… Ребятишки все смотрят, и преподаватели тоже смотрят, а в зале еще так светло было… Очень светло.

      Еще в этой школе я познакомился с девочкой… Звали ее Маша Буданцева. Она мне понравилась, и я стал за ней ухаживать, портфель ее носить – тогда так принято было. А потом оказалось, что за ней еще один мальчик ухаживал. В общем он меня решил за это избить – отомстить то есть. Но сам он, видимо, это сделать побоялся, и пригласил своих знакомых ребят. Ребята там были и маленькие, и большие, а один даже учился в боксерской школе. Вечером они подошли ко входу в школу… долго там стояли, меня дожидались. А я все боялся выходить. Наконец они все вошли уже в школу и хотели начать меня бить. А я встал у двери, которая со стеклом была… Стали они ко мне подходить, бить, а я все увертывался: один ударит – увернусь, второй – увернусь… И тут подошел уже тот парень, который боксом занимался… Он как стукнет! А я опять увернулся! Ну он стекло и разбил. Я бегом ко второй двери… Он и там стекло разбил. Тут нянечка прибежала, ругаться стала, они к выходу побежали, а она за ними. Я воспользовался случаем и убежал. Потом я этому парню отомстил: как-то раз мы с товарищем мимо проходили, а он стоял и разговорил с какой-то девушкой… Я попросил своего товарища, мол, ты зайди к нему сзади и нагнись… Он согласился, сделал все, а я к тому парню подошел – и как толкну его… Он назад и опрокинулся. И девочка увидела все это, посмотрела на меня как на победителя, и я пошел домой… Больше он со мной не ругался, да и я особо никогда не дрался ни с кем. Ну а с девочкой уже потом