Томится душенька на зоне. Владимир Колычев

Я была без сознания. Они опоили меня снотворным...

      – Вы утверждаете, что были без сознания, и при этом говорите, что вас опоили снотворным. Если бы вас опоили снотворным, вы бы просто спали, а вы говорите, что были без сознания. Неувязочка получается...

      – Я не знаю, чем они меня опоили. Может, это было не снотворное.

      – Вы употребляете наркотики?

      – Я?! Наркотики?! Вы с ума сошли?

      – С ума сошла ты, Володарцева. Сама совратила молодых людей, сама устроила порнографию, а потом написала на них заявление. На что ты рассчитывала? Чтобы кто-нибудь из них женился на тебе? А ты не подумала, что никому из них такая шлюха, как ты, в жены не нужна.

      – Шлюха?! Да как вы смеете! – взбеленилась Евгения.

      И даже вскочила со своего места, едва удержав себя от того, чтобы не вцепиться негодяю в его сальные патлы.

      Рыбин тоже поднялся. Стараясь сохранять самообладание, налил в стакан воды из графина, но вместо того, чтобы напоить Евгению и тем самым хоть как-то успокоить, выплеснул жидкость ей в лицо.

      – Успокоилась? – резко спросил он.

      Евгения села, уронив голову на грудь.

      – Какой же вы мерзавец...

      – Только давай без сцен, Володарцева. Я знаю, что ты у нас актриса, и не надо здесь лицедействовать... Давай смотреть фактам в лицо. Есть твоя фотосессия с голой грудью, есть твое намерение сняться в порнографическом кино, есть обличительная видеозапись, в конце концов...

      – Я знаю, отец у Адама большая величина, у него много денег, он вам заплатил, чтобы вы втоптали меня в грязь, – с бессильным презрением усмехнулась Евгения.

      – А вот это вы зря! – изображая праведный гнев, воскликнул Рыбин. – Никто мне за правосудие не платил!

      – Это не правосудие, это фарс. К тому же это всего лишь следствие. Я забираю заявление, Адаму и его ублюдочным дружкам ничего больше не угрожает. И оставьте меня, пожалуйста, в покое...

      Давно уже было пора поставить точку в этой унизительной процедуре, начавшейся на даче у Быкова и закончившейся в прокуратуре. Не надо было ей вообще обращаться в милицию. Тогда, может быть, никто бы и не узнал о ее позоре... А с Адамом она бы разобралась сама. И разберется. Обязательно сведет счеты с этим подонком...

      – Оставить вас в покое, Володарцева? – гомерически хохотнул Рыбин. – Да нет, боюсь, что это невозможно. Хотите уйти от ответственности? Не выйдет!

      – Вы еще и к ответственности меня хотите привлечь?

      Евгения была доведена до такого состояния, когда ничто уже, казалось, не могло ее удивить.

      – А как вы думали!.. Да будет вам известно, что на момент совершения вами развратных действий гражданину Быкову не исполнилось восемнадцати лет. Вы, Володарцева, будете отвечать по статье сто двадцатой. Развратные действия в отношении несовершеннолетнего. До трех лет лишения свободы.

      – Вам самому не смешно? – обреченно спросила Евгения.

      Ей самой было не до смеха. Она понимала, с кем имеет дело. Если Адам задействовал связи и деньги родителей, ей несдобровать. Оставалось рассчитывать только на порядочность его отца, который произвел на нее неплохое