Антиваксеры, или День вакцинации. Павел Концевой

глядишь, червонец и наскребем, – Котов довольно потер руки.

      Подчиненные полковника хорошо знали, что в общении с ним очень сложно понять, в каком случае он шутит, а когда говорит серьезно. И Антонов пока предпочел промолчать.

      – Кстати, а почему Вы рассказали все это именно мне? – спросил после паузы полковник, – а не своему руководителю, начальнику следственного отдела?

      – Очень странно, что о смерти главного редактора никто ничего не знает, – пояснил майор, – и я подумал – а может информацию об убийстве скрыли, чтобы не посвящать в нее лишних людей? Поэтому я и решил обратиться напрямую к Вам. Хотя, агент мог просто ошибиться, и Бабушкин сейчас на самом деле жив и здоров. Но, в таких вещах лучше перебдеть, чем недобдеть.

      – Кузнецов твой не ошибся, – хмуро сказал Котов, – Андрей Николаевич действительно мертв, а его смерть держится в строжайшем секрете. Мы даже соседей редактора ликвидировали, чтобы исключить утечку информации, а теперь и тебя придется убрать. Жалко, работник то вроде был неплохой.

      Следователь снова предпочел промолчать. После разговора с Олегом, майор с полчаса сидел у себя в кабинете, пытаясь понять, как ему поступить дальше. Почему он решил отпустить Кузнецова? Да потому, что догадывался – на встрече с секретарем партии должно произойти какое-то важное событие, а советоваться с кем-то и согласовывать свое, по сути дела незаконное решение, времени у Антонова совсем не было. И он решил пойти на риск, и отпустил незадачливого убийцу на свободу, а теперь пытался сообразить – к кому из начальства явиться с повинной.

      Однако судьба сама все решила за майора. Пока он в полном замешательстве сидел у себя кабинете, к нему вдруг заглянул полковник Котов – тому срочно понадобились дела по завербованным членам партии антиваксеров. Увидев выражение лица подчиненного, начальник полиции поинтересовался причиной его растерянности, и тогда следователь все рассказал полковнику. А их дальнейший разговор проходил уже у Котова в кабинете.

      А сам Котов, десять минут назад вернувшийся с совещания у Главы, был, честно говоря, поражен тем, с какой скоростью нашелся убийца Бабушкина. Вот только стройную картину преступления портила одна маленькая, но в корне все меняющая неувязочка.

      – Знаешь, в чем незадача, товарищ майор? – спросил полковник, продолжая стоять у окна, – в том, что врет твой гражданин Кузнецов!

      – Как врет?

      – Как Троцкий! Но не наш, который Максим, а настоящий, которого ледорубом по башке стукнули. Бабушкин мертв, спору нет. Вот только умер он совсем не от страха, а от огнестрельного ранения в голову!

      Следователь побледнел.

      – Дело передано в ФСБ, – продолжал Котов, – все детали засекречены. Однако, про Кузнецова наши коллеги из безопасности похоже ничего не знают, а то его бы уже задержали.

      Он замолчал и на некоторое время задумался.

      – Значит так, – наконец сказал полковник, – картинка преступления мне пока не ясна, но я склоняюсь к