Пароход. Александр Харитонов

подняв упавшего на пол скандалиста, Сергей Сергеевич взял его за шкирку, и как нашкодившего котенка потащил на второй этаж в снимаемую Ламбером комнату. Только после того, как брошенный на диван француз в страхе закрыл голову руками и заскулил, ярость Алябьева утихла, и он взял себя в руки. Такой ярости он за собой не замечал. Обычно была другая, пропитанная ненавистью к врагам, отнявшим у него Родину, погубившим его любимую женщину Арину, убившим его друга Дюшу Радеева и других его однополчан.

      Нынешняя ярость была совершенно иная – испуганная, от мысли, что этот идиот может выстрелить в Лилиан и убить её. Так мужчины пугаются только за любимых женщин, и Алябьев понял это, понял и ещё раз испугался: он влюбился! Да не как-нибудь, а серьёзно! Казалось бы, обрадоваться надо, а его охватило сначала отчаяние, а потом безысходность. Но он справился, скорее всего, по привычке боевого офицера справляться со своими чувствами в самых безысходных ситуациях. Хотя вскрик Лилиан «Ай!» ещё стоял в его ушах, и сердце бешено колотилось, внешне он уже выглядел совершенно спокойным. Подняв трясущегося Ламбера с дивана, со словами: «Не бойтесь, больше я вас не трону», он усадил его за стол, налил из графина воды, дал ему выпить и велел успокоиться. В это время в комнату вбежала Лилиан. Увидев Алябьева, она облегчённо выдохнула, попятилась, и в буквальном смысле слова привалилась спиной к стене. Сейчас у неё был вид совершенно измученного человека.

      – Я так испугалась за тебя… – прошептала она, глядя на Сергея Сергеевича и обращаясь к нему на «ты». – Даже ноги не держат…

      – Всё хорошо, – успокоил её Алябьев, подвигая девушке стул. – Присядьте, мадемуазель. Сейчас мы закончим, и я вас провожу.

      – Нет, спасибо, – отказалась она. – Я сама … Со мной теперь тоже всё хорошо, – помедлила и попросила: – Потом приходите ко мне в кабинет… Я вас буду ждать.

      – Приду, – обещал Алябьев. – Я же вас не дослушал.

      Она улыбнулась, ещё раз облегчённо вздохнула и вышла.

      – Простите меня, мсье, – произнёс Ламбер после ухода девушки. – Но вы поймите меня: я знал этого человека десять лет! Десять! Он был моим компаньоном! И он обманул меня! Вы понимаете, мсье? Он обманул!

      – Вы говорите о своём соседе?

      – Нет! – слабо отмахнулся Ламбер. – Этот поросёнок просто под руку мне подвернулся. Вы знаете, мсье, не было дня, чтобы этот жирный тип, увидев меня, гаденько не улыбнулся. – И он опять возмущённо воскликнул о ком-то: – Десять лет он был мне другом! Десять лет! И сегодня он оказался предателем! Понимаете, мсье? Предателем!

      – Все мы бываем предателями в приглянувшемся нам случае, – ответил Алябьев. – Ещё бузить будете, или с вами опять нужно по-плохому?

      – Нет-нет! Не буду! Мне стыдно, что я сорвался! Простите… Буду вам очень признателен, если полиция мной не заинтересуется! – он протянул Алябьеву деньги.

      – Не нужно. Мне платят за мою работу, – ответил Сергей Сергеевич.

      – Чаевые, – пояснил тот, смотря на собеседника с недоумением: дают, а он отказывается!

      – Мсье,