Билет на непридуманную пьесу. Светлана Викторовна Ильина

подумала она и чуть не рассмеялась.

      Еще смешнее получилось, когда Ольга воскликнула, глядя на Ксению:

      Мамаша, посмотрите-ка на Таню!

      Пока Ларина вглядывалась в дочь и отмечала:

      А что? И впрямь, мой друг,

      Бледна ты очень…

      Ксения набрала побольше воздуха, чтобы спеть, не давясь от смеха:

      Я всегда такая, не тревожьтесь, мама!

      В этот момент за кулисами послышался откровенный хохот хористов, во все глаза следивших за Ксенией в нелепом наряде. Дирижёр гневно застучал палочкой и остановил оркестр. Плюшев недоумённо вертел головой, не видя ничего смешного в своей модерновой постановке.

      Сцену письма именитый режиссёр перенёс из спальни на берег реки, но Ксении было уже всё равно, главное – можно было спеть так, как учил её вчера Юрий Павлович. Она должна была изобразить смятение, и это ей было близко, так как в душе Ксюши тоже всё перепуталось: и желание сделать карьеру, и чувство одиночества, и тоска по большой любви. Она пела, ощущая настоятельную потребность поделиться своими переживаниями со зрителями:

      Пускай погибну я, но прежде

      я в ослепительной надежде

      блаженство темное зову,

      я негу жизни узнаю!..

      …Кончаю, страшно перечесть

      Стыдом и страхом замираю,

      Но мне порукой ваша честь.

      И смело ей себя вверяю!

      После исполненной Ксенией последней ноты почему-то наступила тишина. Плюшев сидел, задумчиво подперев голову рукой, а все остальные ждали приговора.

      "Что-то не так… Я что-то спела не так, "– застучало в голове у Ксюши.

      – Превосходно! – наконец крикнул режиссёр, – оставим, как есть. Удачное решение встать в конце сцены на колени, Ксения Александровна.

      У Ксении отлегло от сердца.

      После первой части репетиции все потянулись в буфет. Ксюша не проголодалась, но хотела увидеться с Олегом. Пока она переодевалась, все уже ушли. Ксения задумалась о своей роли и не заметила, как свернула в незнакомый коридор, где свет был очень тусклый. Она поняла, что заблудилась и уже решила вернуться, как открылась дверь, и в коридор вышел Стасов. Здесь, оказывается, была его гримёрная.

      – Ксения, вы ко мне? – удивлённо спросил он.

      – О нет, Дмитрий Алексеевич, я, похоже, заблудилась.

      Краска залила ей щёки, и она радовалась тому, что здесь было мало света.

      – Вы в буфет? Пойдёмте вместе, я покажу вам другую дорогу.

      Они пошли по лабиринтам коридоров, и Ксении показалось, что Стасов выбрал самый длинный путь.

      – Вы превосходно спели сцену письма, я просто потрясён, – доброжелательно начал Дмитрий. – Вы занимались с вокалистом?

      – Да, спасибо, я рада, что это заметно. Юрий Павлович очень хороший педагог.

      – Такой старенький, с бородкой?

      – Да, вы его знаете?

      – Знаю… Ксения, прошу вас: давайте перейдём на "ты". Зачем нам такие формальности? Неужели мы не можем быть друзьями?

      Стасов остановился перед большим