Мистический капкан на Коша Мару. Евгения Райнеш

ясно сказал Хер. – Эта сучка, которая провоняла рыбой весь дом. И она не так проста, как кажется. Знает. Маскируется, а сама всё вынюхивает. Дрянь.

      – Что вынюхивает? – не понял Клим.

      – То, что ему нужно. Мне кажется…

      Хер вдруг быстрым и цепким взглядом оглядел комнату, словно желая удостовериться: они в ней только вдвоём.

      – Мне кажется, это он подселил эту дурынду сюда. Чтобы следить и провоцировать.

      Клим решил не углубляться в детали, но беседу поддержал – отвлечь соседа от шока:

      – Зачем ему это?

      – Ты только не пугайся, – успокоил Хер Клима. – Но мне кажется, он опять её зовёт…

      Клим не понял: кто кого и куда зовёт или подселил, но на всякий случай теперь решил промолчать. И вообще – вечерняя беседа не входила в сегодняшние планы. Хер же продолжил, и речь его вдруг стала тягучей, как мёд, а интонации – такими же приторными. Клим остолбенел: настолько это всё не вязалось с истеричным визгом, который сосед выдавал на кухне.

      – Не могу знать точно, – произнёс Хер, – просто чувствую, всё опять начинается. Он не успокоится, понимаешь?

      На всякий случай Клим кивнул.

      –У неё – три головы, – задумчиво произнёс сбрендивший Херувим, – и имеет она множество иных имён. Меняется снова и снова, всегда приобретая иную форму. Размер элемента необъясним и неопределим, поэтому не может быть разбит. Только ангел Ринатаель имеет власть над ней…

      Всё ещё держа голову неестественно прямо, Хер попытался наклониться к самому уху сидящего перед ним Клима, обдавая странным дыханием. Его нельзя было назвать зловонным, пахло почему-то уксусом. И ещё немного – какой-то химией. Проявителем – когда-то в детстве Клим ходил в фотокружок, и они там учились обрабатывать плёночные фотографии. Вот так и пахло от соседа – чуть выдохшимся уксусом и проявителем.

      – Вам нужно поспать, – ляпнул Клим, отодвигаясь от Хера. – Отдохнуть. У вас шок.

      – Нельзя спать, – твёрдо сказал тот, пристально глядя Климу в глаза. – Когда засыпаем, мы падаем из-за нашей слабости, потому что нам негде лечь и не за что удержаться, подобно молнии мы падаем, и поджигаем города и поля.

      – Ух ты, – ответил Клим. – Ну, надо же.

      Что ещё ему говорить? Желание немедленно выпроводить неожиданного гостя теперь стало просто невыносимым. Клим не мог ручаться со стопроцентной уверенностью, но, кажется, до этого удара пепельницей сосед выглядел странным, но всё же не таким безумным.

      – У вас шок, – повторил он. – Отдохнёте и завтра будете как новенький.

      Как новенький Хер, конечно, уже никогда не будет, но сейчас не стоило ему об этом говорить.

      – Не думай, что я сбрендил, – неожиданно мягко ответил сосед. – Это просто мои… заморочки. Я был когда-то… А впрочем, не стоит и вспоминать. Ничем хорошим это не закончилось.

      И вдруг улыбнулся. Как-то очень мудро и печально. Сквозь сморщенную мордочку бесполой обезьянки словно проступило лицо совершенно другого человека. Бесконечно уставшего, но красивого и неглупого. Человека, который знает