Подкова для черепахи. Евгений Александрович Минин

выпада своим огромным мечом. Кузнец отскочил, и удары пришлись на землю, подняв облако пыли.

      – Остановитесь! Давайте объединимся!

      – С чего мне делить с вами награду?

      – Ну… – Искор задумался. – Вместе мы сильнее.

      – Четыре героя на плёвое дело? Сила – точно не про вас.

      – Не, ты неправильно поняла. Герой только он, – Искор указал на Кузнеца. – Я секундант. А Отшиб, он… просто с нами.

      – Секунданты не участвуют в подвигах.

      – Ваши, может, и не участвуют. – Кузнец накинулся на воительницу, но она увернулась от первых двух ударов и парировала третий.

      На шум у входа подтянулись четыре волла. Кузнецу, Отшибу и воительнице пришлось отвлечься от своей схватки и заняться недовольными жильцами пещеры.

      – Это не значит, что мы объединились, – резко бросила черноволосая девушка и ударом сверху заставила одного волла лечь навсегда.

      – Успеем разобраться, – согласился Кузнец.

      – Почему мы спорим? – влез голос разума в виде Отшиба.

      – Старик, ты из миролюбов Чаши? – удивилась девушка.

      – Не обращай внимания, он наверняка забыл, с чего всё началось, – ответил Кузнец и очередным ударом подарил им численное преимущество.

      – Бывает, – посмеялся Отшиб и ударил волла головой в брюхо. Тот упал на одно колено, и Отшиб, используя его как трамплин, высоко подпрыгнул и обрушился на голову волла локтем.

      Последний волл рассвирепел, схватил крупный камень и задрал его над головой. Воительница молниеносно подскочила к нему и ударом сверху разнесла булыжник. Что уж там говорить про голову…

      А из пещеры показались ещё три волла. Один из них выступил вперёд.

      – Грубо, – низким голосом сказал центральный волл.

      – Мяк? – удивлённо посмотрел на воллов Кузнец.

      – Вот так да… – медленно ответил волл.

      Отшиб и женщина-воин кинулись на новых врагов.

      – Зря, – проронил волл.

      Воительница и отшельник из Чарки упали без сознания. Кузнец встал чуть позади и опустил топоры.

      – Не зря, – ответил всё тот же волл.

      – Зачем ты это сделал, Кузнец? – завопил Искор.

      – Я их оглушил. Ничего страшного.

      – Кузнец. А ты тут как пришёл? – волл, расплывшись в улыбке, от которой у художника треснет полотно, развёл руки.

      – Зуб, зуд, зерно, – за спиной послышался голос мальчишки, и, пока Кузнец пытался вспомнить, где он это слышал, на него из ниоткуда вылилось два, а то и три ведра воды. – Извини, я слишком далеко стоял.

      Кузнец повернулся и глянул на своего секунданта. Потом отжал усы, как полотенца, и вернулся к воллу, который стоял не то чтобы в недоумении, а в лёгкой задумчивости. Задумчивость сама по себе для воллов сравнима с чудовством. Когда это с ними происходит, они часто не знают, что с этим делать, и молча ждут, пока оно само пройдёт.

      – Я браги хотел помародёрить. А ты тут как оказался? – Кузнец убрал топоры в кольца.

      – Ты его знаешь? Они разве не?

      – Это