Звездная пыль в сапожной мастерской. Екатерина Задубровская

прической. – Внизу у ней дерьмо, а вверху – горло! Слыхали, как кашляет? Всех нас перемажет и перезаражает.

      Пассажиры разразились нестройным хохотом в ответ.

      Я чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Мне захотелось вырвать свою руку из ладони водителя, но он догадался по моему движению, что я близка к истерике, и сжал ладонь покрепче.

      – Иди, садись на ее место! – эти слова относились к равнодушному мужику, занимавшему место рядом с водителем и не проронившему ни звука за все время конфликта.

      Мужик пожал плечами и пересел.

      Тем временем водитель сказал мне: «Стой и не уходи», затем быстро вынув старую промасленную куртку из своей кабины, подбежал ко мне и велел:

      – Наматывай!

      Я повиновалась. Руки от пережитого волнения тряслись, поэтому управляться с курткой у меня почти не получалось. Вдобавок к этому я принялась всхлипывать и дергать губами, с трудом сдерживаясь от плача. Наверное, я была вся красная от стыда!

      – Тихо! – строго сказал дядька-шофер, видя, как я раскисаю. – Тихо!

      Затем взяв меня за руку, подвел к кабине.

      Мне оставалось только сесть рядом с водительским местом, тщательно расправив куртку на сиденье, чтобы не запачкать его.

      – Моя сумка! – внезапно вспомнила и виновато глянула на водителя. Он уже тронулся.

      – Граждане! Сумку девушке передаем! – крикнул шофер, обернувшись к салону.

      Сумочку мне возвратили немедленно. Я протерла руки салфеткой и впрыснула в нос раствор морской соли и надела маску. Проверила оставшиеся гроши в кармашке на молнии и паспорт – все было на месте. На мое счастье, кошмар заканчивался!

      – Спасибо, – выдавила я из себя. Шофер промолчал.

      Дальнейшая дорога прошла без происшествий. Вышли теперь только однажды возле придорожного кафе с надписью «24 часа». В Псков въехали, когда уже надвигались сумерки.

      Почти все мои славные попутчики вышли на автовокзале. Я тоже хотела выйти, однако шофер тронул меня за плечо.

      – Сиди!

      – Мне пора домой, – прохрипела я.

      –Так домой и отвезу. Где живешь? – участливо спросил водитель.

      – Вы очень добры, но…

      – Сиди! Довезу до дома, – и, видя мое недоумение, он пояснил: – Когда я на той остановке встал, то должен был встать не там, а как та женщина расфуфыренная в шляпе заявила, возле кафе. Но вот самого прижало – и хоть ты тресни! Пришлось выходить. Ну, и все тоже вышли. А потом вижу, ты приходишь в грязище, так я вспомнил, как тот кусок пленки еще три года назад видел. Однако никто не падал на нем, только ты, первая за три года! Так что – сам виноват, не там остановился, и тебя подставил!

      В голове моей роились вопросы. А не ты ли, любезный, выбросил злополучный кусок линолеума в кусты три года назад? Спрашивать об этом мне, впрочем, не захотелось.

      Дома я засунула несчастливое платье в пакете на дно платяного шкафа, не затрудняя себя срочной стиркой, и стала дальше лечиться.

      5

      Проблема поиска работы немедленно и остро встала после моего возвращения в Псков.