Вернуть Веру. Юлия Резник

Я собираю группу… Раз уж мы все здесь, поработаем над первым выпуском.

      – Ты шутишь? У меня…

      – Выходной? – бровь Гуляева поднялась выше. А я осеклась.

      – Похоже, уже нет, – заметила сухо.

      – Вот именно. Знаешь, куда идти?

      Я отрицательно мотнула головой.

      – Тогда я тебя провожу, – осчастливил меня Стас, пропуская к выходу из приемной. Я с тоской покосилась на Катю, с которой не успела перекинуться даже парой слов, и похромала к выходу. Моя бедная нога болела, чем дальше, тем сильнее.

      – Что у тебя с ногой?

      Я запнулась.

      – Ничего особенного. Ушиб.

      Между нами опять повисла неловкая тишина, которую Гуляев нарушил уже у лифтов:

      – Как Настька?

      – Да нормально. Сейчас на каникулах, а вообще… Учится. Ходит в танцевальную студию. И в художку.

      – И что… есть какие-то задатки?

      Не знаю, почему, может, я и впрямь охладела ко всему в гораздо меньшей степени, чем изначально думала, но попытки Гуляева завести ни к чему не обязывающий разговор меня только все сильнее злили.

      – Конечно… Есть. Задатки нормального человека.

      Тихонько выругавшись под нос, Стас пригвоздил меня тяжелым неподъемным взглядом к полу.

      – Я же пытаюсь быть вежливым, Ника…

      – Со мной? – искренне удивилась я. – Зачем? Я тебе уже знаю цену… Побереги силы для тех, на кого ты действительно сможешь произвести впечатление.

      Высказала то, что накипело… И тут же пожалела. Не потому, что в моих словах не было правды. Но потому, что сейчас было не самое удачное время к ней возвращаться. Ведь мы планировали работать вместе. И вряд ли у нас это получится, если я каждый раз буду напоминать ему о том, как он со мной поступил. Но… с другой стороны, как иначе? Может быть, зря вообще я согласилась? Хотя… какое, к черту, «может»?! И дураку понятно, что напрасно я в это все ввязалась. Отец, когда узнает, с ума сойдет. А Олег? Я даже представлять не хотела, какой будет его реакция.

      – Мне жаль, что я тогда так с тобой поступил.

      Это было неожиданно. Очень. Так неожиданно, что я даже закашлялась. И что на это ответить? Шепнуть, куда он может засунуть свои запоздалые извинения? Или найти в себе силы принять их?

      – Угу… – буркнула я, так и не определившись.

      – Я поймал себя на том, что всегда останавливаюсь у детских площадок. Сейчас понастроили, знаешь, таких… красивых и современных. С безопасным покрытием и прочим дерьмом, а раньше…

      – Не надо, – оборвала пустившегося в воспоминания бывшего, чувствуя, что если не сделаю этого… расплачусь или вцеплюсь в его морду. – Не смей. Не знаю, что творится у тебя в голове, и знать не хочу… Но не думай, что ты мне покаешься, и я отпущу тебе все грехи. Справляйся с этим сам, понял?

      Двери лифта, наконец, открылись, и я вывалилась из кабины, жадно хватая ртом воздух. Торопливо шагая вперед, чтобы он только не видел, как до сих пор мне больно…

      – Ника, нам в другую сторону.

      Сквозь нарастающий шум в ушах до меня донесся тихий голос Гуляева. Такой… особенный и запоминающийся