Сторно. Алексей Иорданский

мне про себя, – прервала царившую вокруг них обитель тишины Анка. Доевшая свой фисташковый рожок. Кацпер с удивлённым лицом посмотрел на неё, убирая с её лица прядь густых чёрных волос, аккуратно забирая их за ухо.

      – Что, что ты хочешь услышать… – смутился он. Прикрывая свою растерянность милой улыбкой, которая образовалась на его чисто выбритом утром лице.

      – Такие вечера устраивают перед долгим расставанием, – обратилась к нему Анка. Глядя в его бездонные как океан голубые глаза. – Я знаю, что наша встреча подходит к своему завершению. И мы понятия не имеем, когда встретимся вновь и встретимся ли вообще. И это не страшно. Я хочу сохранить в своём сердце воспоминания не только о наших страстных ночах, но и о человеке, с которым я их проводила. Получая лучшее наслаждение в своей жизни.

      – Ну хорошо, – согласился Кацпер. Он подвёл Анку к ближайшей скамейке, которая находилась под ветвями могучей ивы. Которая, казалось, росла тут ещё до возведения парка, да и самого города. Напротив находился маленький пруд, по берегам которого росли редкие посадки рогоса. Посередине пруда плескалась семья уток, во главе которой была мать. Пристально следя за своими утятами, которые плавали в разных сторонах от неё. Заметив приближающихся людей, мать-утка издала протяжной кряк. И сию же секунду все её птенцы, которые до этого занимались каждый своим делом, тут же оказались подле неё. Забыв обо всех своих играх. Когда Кацпер и Анка заняли лавочку возле пруда. Стая уток уверенными и быстрыми движениями своих лапок направилась в одни из зарослей рогоза, что были на противоположной стороне пруда, и пока что скрылась внутри них.

      – Я не знаю, что именно ты хочешь обо мне узнать, – растерянно начал Кацпер. – Мы знакомы с детства, учились в одной школе. Потеряли девственность друг с другом у того фонтана… Помнишь…

      Анка прервала атаку паники у Кацпера своим нежным поцелуем в губы. Тот ответил взаимностью. Сделал глубокий выдох, достал из кармана пачку сигарет. Положил её рядом с собой. Потом достал из кармана брюк небольшую фляжку. Открыл её и глотнул из неё два раза. После чего достал сигарету и закурил…

      – Мой отец был для меня всем. Я его обожал. Души в нём не чаял. Для кого-то он был просто торговец из лавки. Для меня же он был кумиром, моим идеалом. Он всегда мечтал о сыне. И не уставал мне об этом напоминать всякий раз, когда учил меня своему мастерству столяра. В нашей с ним лавке. Его звали Войцех, всю жизнь он посвятил себя одному делу. Он был столяром. И превзошёл в своём мастерстве всех. К нам в лавку поступали заказы со всей страны. На изготовление предметов быта и интерьера. Он умел видеть красоту. И передавать её через своё мастерство. У моего отца были золотые руки. Из обычного куска дерева он мог сотворить поистине чудесное изделие. На своего отца я похож лишь тем, что у меня тоже золотые руки и что я тоже превзошёл всех в своём мастерстве, но не в столярном деле, а в воровстве.

      Кацпер