Черный Дождь. Карл Ольсберг

детей. Но это был хороший способ вывести супругов из состояния обороны и столкнуть их лбами, особенно если один из них хотел детей, а другой – нет. Фаллер знала по опыту: в разговоре об отношениях едва ли найдется тема, способная вызвать столь быстрое бурление эмоций, как эта.

      Лицо Хайнера Бенца слегка напряглось. (Есть!) Но после полусекундного колебания его жена умело разрядила ситуацию.

      – Нам достаточно друг друга!

      Хайнер приобнял ее за плечи и удовлетворенно усмехнулся. Фаллер решила сбавить обороты. Если взять нахрапом не получилось, ей следует попытаться усыпить их бдительность. Она принялась расспрашивать о звездной карьере Евы Бенц в модельном бизнесе и об успехе интернет-компании, которую Бенц основал в 1997 году. Оба заметно оттаяли: рассказывать о своих достижениях им было приятно. Фаллер знала, что ничего из того, что она услышала за полчаса, не пойдет в печать, читатели «Шика» и так все это прекрасно знают. Они ждали от нее чего-то нового, особенного, и в этом отношении интервью пока что получалось провальным. Она попробовала зайти с политики. Эта тема наряду с сексом и религией считалась табу в светской беседе, но тем интереснее она была для журналистки.

      – Полагаю, вы слышали, что Федеральный конституционный суд вынес решение против строительства мечети в Майзенхайме. Что вы думаете об этом постановлении?

      На самом деле Фаллер и не рассчитывала, что из ответа на этот вопрос удастся выудить что-либо стоящее. Согласно опросам, большинство немцев были довольны приговором, в то время как среди мусульманского населения он вызвал гневные протесты. Но почти никто открыто не признавался в своем неприятии ислама. Поэтому она ожидала, что ответ будет максимально расплывчатым и политкорректным. По изменившемуся лицу Бенца она поняла, что ошибалась.

      – Этот приговор следовало вынести гораздо раньше, – сказал он, не обращая внимания на предостерегающий взгляд жены. – Я ничего не имею против мигрантов. В моей компании трудятся люди пятнадцати национальностей, и это без учета наших филиалов по всему миру. Но это не значит, что мы, немцы, должны отказаться от культурной идентичности. Просто слетайте в Нью-Йорк: плавильный котел людей со всего мира, и при этом вы каждую секунду ощущаете всепроникающую американскую идентичность, невероятную гордость людей за свою страну. Как по мне, мы, немцы, слишком боимся быть немцами после Второй мировой войны. Как будто это плохо только потому, что у нас когда-то был безумный диктатор. Посмотрите, до чего русские довели народы Сибири или что вытворяли с чернокожими и индейцами американцы. Страдают ли они от коллективного комплекса неполноценности по этому поводу? Да ничуть!

      «Так-так, – подумала Фаллер, с трудом подавив ухмылку. – Оказывается, Хайнер Бенц, которого вся Германия знает как щедрого мецената, в душе – националист».

      – То есть вы считаете, что туркам можно жить и работать в Германии, но им лучше оставить свою культуру и религию дома?

      – Я ничего такого не говорил! – вскричал Бенц, и лицо его налилось кровью. Он обернулся к жене.

      – Разве я сказал