Дом алфавита. Юсси Адлер-Ольсен

больничную рубашку, снятую с покойника.

      Не меняя выражения лица, Джеймс перекинул ногу через испражнения покойного и улегся на койку. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки, несколько секунд таращился на потолок и зашептал, не поворачивая головы:

      – Ну ладно, пока все хорошо. Значит, будем лежать здесь. Никто не знает, кто мы такие, а мы рассказывать не станем. Помни: что бы ни случилось – молчи! Если хоть раз облажаешься, нам обоим крышка.

      – Это, черт возьми, можно было и не говорить.

      Брайан недовольно посмотрел на покрытую пятнами простыню. Когда он ложился, она казалась влажной.

      – Мне больше интересно, как ты себе другое представляешь: что скажут медсестры, когда нас увидят. Мы их не обдурим, Джеймс!

      – Если будешь держать язык за зубами и делать вид, что ты без сознания, они ничего не заметят, будь уверен. В этом поезде наверняка больше тысячи раненых!

      – Мне кажется, здесь какие-то особые…

      Услышав металлический лязг из соседнего вагона, оба замерли и закрыли глаза. Раздались шаги – кто-то прошел мимо них в соседний вагон. Сквозь сомкнутые ресницы Брайан мельком разглядел форму – затем фигура исчезла.

      – Джеймс, а иголки? – тихо спросил Брайан.

      Джеймс бросил взгляд через плечо. Рядом с его кроватью болтался резиновый шланг.

      – Воткнуть это себе в руку ты меня не заставишь.

      От выражения лица Джеймса по спине у него пробежал холодок.

      Джеймс бесшумно выбрался из койки и схватил Брайана за руку. Брайан вытаращил глаза.

      – Ты этого не сделаешь! – с ужасом зашипел он. – Мы понятия не имеем, что было с теми парнями. Мы сами заболеем!

      По тяжелому дыханию Брайана Джеймс понял, что теперь рассуждения на эту тему уже излишни. Брайан недоверчиво пялился на иглу, глубоко вошедшую в локтевой сгиб. Резиновый шланг все крутился, а Джеймс вновь плюхнулся на место покойного соседа.

      – Брайан, не надо бояться. Мы не умрем от того, что было у тех парней.

      – Откуда ты знаешь? Они ведь были не ранены. Может, у них какие-нибудь кошмарные болезни.

      – Ты скорее на казнь пойдешь, чем этим шансом воспользуешься?

      Джеймс посмотрел на свою руку и взялся за иголку. Отвернув голову, он воткнул иглу куда попало – в глазах потемнело.

      В ту же секунду распахнулась дверь в задней части вагона.

      Брайан почувствовал, как предательски громко и сильно застучало его сердце, когда топот шагов смешался с голосами. Он ничего не понимал. Для него слова были лишь звуками.

      И тут веселые деньки в Кембридже возникли у него перед глазами с необычайной ясностью.

      В те времена Джеймс был слишком занят немецким – своей специальностью, – чтобы участвовать в общих проделках. А теперь он лежал рядом, пожиная плоды труда, и понимал, что говорят вокруг. Брайана терзали угрызения совести. Если бы он мог, он бы все свои свидания, заигрывания и прочие развлечения променял на возможность понять хоть что-нибудь.

      От беспомощности Брайан решился чуть приоткрыть глаза. Несколько человек стояли поодаль возле