Варшавские «Пантеры». Алексей Владимирович Гребиняк

шкафов, столов и комодов было вывернуто прямо на пол, ветер гонял по комнатам пух из разодранных перин и подушек.

      – Пожрать бы, – вслух сказал кто-то из повстанцев. То ли Рык, то ли Зенка – Вит не понял.

      Со снабжением едой у повстанцев, мягко говоря, было не очень, как и с оружием, и с боеприпасами. Восстание началось без толковой подготовки: что уж греха таить, многие из руководителей его почему-то наивно рассчитывали захватить город за считанные часы, да еще оперативно получить помощь от подходящих советских войск с востока, а заодно по воздуху – и от западных держав. В действительности же повстанцы воевали третий день на подножном корме. Поэтому Витольд решил осмотреть ближайшие дома в надежде найти хоть что-то съестное.

      В трех наспех осмотренных им квартирах не нашлось ничего интересного. Он решил подняться на второй этаж и поглядеть там, как вдруг услышал сверху негромкий детский плач. Перехватив поудобнее оружие, повстанец, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице. Двери в двух ближайших квартирах были снесены с петель, но третья, запертая, выглядела целой. Поразмыслив, Витольд постучался в нее:

      – Добрый день! Я боец Армии Крайовой, откройте, пожалуйста! Мне нужна вода…

      – Уходите! У нас ничего нет! – раздался из–за двери срывающийся девичий голос.

      – Простите, пани, я просто искал чего-нибудь поесть и попить, – честно сказал повстанец. – У вас все нормально?

      – Ничего у нас нет, уходите!

      Судя по голосу, ей было лет шестнадцать–семнадцать.

      – У вас есть хотя бы вода?

      Из-за двери ничего не ответили, но Витольд явственно ощутил страх, словно бы струящийся, как дым, через замочную скважину двери. Потом с той стороны двери снова раздался плач – на этот раз совсем маленького ребенка, лет четырех–пяти:

      – Где мама? Я хочу к маме!

      – Франтишек, тихо, мама скоро придет!

      – Ее уже три дня нет! Где мама?!

      – Скоро придет, помолчи, я сказала! Уходите, вы пугаете моего брата!

      – Простите, пани, – Витольд повернулся, чтобы уйти, и тут сверху донесся громкий пропитой голос:

      – Эй, да тут кто-то есть на втором этаже! Пошли, посмотрим!

      Витольд отшатнулся, вжимаясь в стену и вскинул оружие. Сердце утроило пульс, руки чуть задрожали – он глубоко вздохнул и присел на корточки, чтобы ствол не водило, и ловчее было стрелять. «Свои же тут, что ли, мародерят?!» – мелькнула запоздалая мысль. «А! Свои, не свои, какая разница! Чуть дернутся, пристрелю к чертям!» – тут же решил повстанец, беря площадку на прицел.

      – Я тоже слышал, Ежи! – отозвался второй хриплый бас. По лестнице загрохотали тяжелые башмаки – обладатели голосов спускались к нему на второй этаж. – Если там девка будет, чур, я ее первый!

      – Посмотрим!

      – Стоять, руки вверх, Армия Крайова! – заорал Витольд, едва первый из тех двоих появился на лестнице на фоне светлого окна: здоровенный небритый верзила в брюках, рубашке, сапогах, с польским солдатским ранцем