Дьявольский вкус смерти. Марина Серова

денег ты подарила Рудухину за последнее время?

      Мой вопрос застал ее врасплох, и в гостиной воцарилась тишина.

      – Я не знаю… вернее, не считала… Может, сотен пять «зеленых».

      Я присвистнула.

      – Зачем ему было столько денег?

      Катька поставила передо мной тарелку омлета с ветчиной, от которого шел дурманящий запах, и кучу разной аппетитной закуски. Слева от меня была поставлена корзина с фруктами, справа – чашка с горячим шоколадом. Такого праздника мой желудок давно уже не помнил.

      – Паша с детства страдает повышенным внутричерепным давлением. Он принимал таблетки, а в последнее время у него выявилось обострение, и врач назначил ему лекарства внутривенно… Целестон, кажется.

      Все было бы очень смешно, если не было так грустно. Святая наивность! Сказать ей прямо в лоб или как особу слабонервную сначала подготовить?

      – Наркоман твой Рудухин, – произнесла я спокойно. – Обычный банальный наркоман, каких тысячи.

      Напротив меня под Катькиной тяжестью хрустнул стул. Я ожидала продолжения концерта и даже перестала жевать, уже готовясь успокаивать доверчивую барышню и высказывать свои соболезнования. Но Катька, похоже, выдохлась – неприкрытая правда как будто оглушила ее.

      – Неужели ты ни разу ничего не заподозрила? – допытывалась я.

      – Я ему доверяла, – последовал тихий ответ. Через некоторое время она добавила: – Это все из-за того, что у нас с Пашей ничего не получилось.

      И она закрыла лицо руками.

      – Почему ты мне не сказала о своих подозрениях сразу? – упрекнула я ее.

      – Я надеялась, что это все же не он отца отравил, не хотела раньше времени афишировать наши отношения.

      И тут же, вразрез с вышесказанным, Катька прошеп – тала:

      – Если это не Пашка, тогда кто же?

      Катькино лицо вытянулось: кажется, только сейчас до нее дошло то, что я сказала про ее ненаглядного.

      – Как наркоман? Он что, колется?! – простонала вдруг она.

      Этот вопрос явно не требовал моего ответа, я и промолчала. К этому времени я уже успела опустошить тарелку и чашку с шоколадом и принялась за фрукты.

      – Неплохо бы чего-нибудь попить, – произнесла я вслух, а мысленно себя упрекнула: как можно быть такой циничной, Татьяна!

      Катька понуро поплелась на кухню. «Надо же ее хоть чем-то отвлекать!» – оправдывалась я перед собой.

      – Оклемается твой благоверный, – решила немного успокоить бывшую одноклассницу. – Если б действительно захотел с праотцами встретиться, то порезал бы себя правильно. А весь этот спектакль с больницей был разыгран исключительно для твоей впечатлительной натуры: он ведь знал, что я обо всем тебе расскажу. Если тебе не жалко денег, то потрать их лучше на его лечение, – резюмировала я.

      Не знаю, что уяснила из моих слов Катька, но на ее окаменевшем, убитом горем лице не дрогнул ни один мускул. Наконец, передо мной возник пол-литровый бокал дымящегося чая. Что же, и это сойдет.

      – Вы все время такими тазиками чай пьете? – пыталась я развеселить