Цунами. Анатолий Курчаткин

он меня старше. На десять лет. Ему, – прелестница, откинувшись на стуле вбок, посмотрела на Рада оценивающим взглядом. – Ему примерно, как вам. Просто наша семья дружна с его семьей.

      Рада стал утомлять этот уклон в их разговоре. Какое ему было дело, кто там с кем дружит и сколько лет.

      – И как, значит, его зовут, вашего Штирлица? – спросил он, однако, не видя способа закрыть тему.

      – А вот не скажу! – дразняще ответила прелестница. – Вы не говорите, и я не скажу.

      – Давайте еще мартини, – сказал Рад, беря со стойки перед собой бутылку и свинчивая с горлышка крышку. – Непонятно, как русский человек в годы тоталитаризма жил без этого вермута. Я думаю, советская власть рухнула из-за того, что в стране не было мартини.

      – Ой, я знаю, кто хотел, тот пил и мартини, и виски, и джин – все. – Прелестница готовно пододвинула свой бокал к Раду. Впрочем, он был почти полон: пила-то она пила, но весьма с умом. – В «Березках» любые напитки были – только заработай туда сертификаты. Заработал – и никаких проблем.

      Рад капнул в ее бокал, наполнил бокал себе.

      – Проблема, насколько мне известно, состояла именно в том, чтобы заработать.

      – Ой, не знаю, – сказала прелестница, забирая от Рада свой мартини. – Я помню, еще совсем маленькая была, у нас этого мартини всегда полный бар стоял.

      – Мальчики-девочки, девочки-мальчики, господа! – закричала из противоположного конца гостиной, вскочив с ногами на черное кожаное кресло, Полина.

      Она была вся обворожение: чудная, ладная фигурка, чистого рисунка ясное лицо с большими распахнутыми глазами, сияющая улыбка – тут Рад понимал своего бывшего сокурсника, – и так же, как обворожительна, она вся была одна фальшь: фальшивая радость, фальшивая улыбка, фальшивая искренность – тут Рад, глядя на нее, переставал понимать финансового директора крупной трейдинговой компании: неужели он ничего этого не замечал?

      – Господа, господа! – В руках у Полины появились хрустальный бокал с ножом, и она позвенела ножом о бокал. – Как вы знаете, с нами сегодня известный художник и поэт, – она назвала имя, – яркий представитель постмодернистского искусства. Он только что вернулся с биеннале в Испании, где получил одну из престижнейших испанских премий, и вот он здесь с нами! Я хочу, чтоб вы его поприветствовали!

      – Приветствуем! Ура! Вау! – завопили вокруг – не очень, впрочем, азартно и даже, пожалуй, вяло.

      – Еще, еще поприветствуем нашего прославленного мэтра! – потребовала Полина.

      – Вау! – в голос заблажила прелестница рядом с Радом, заставив его вздрогнуть.

      – Вау-вау, – передразнил он ее, сымитировав собачий лай.

      – Нет, ну надо же быть вежливыми, поприветствовать человека, раз просят, – отозвалась прелестница.

      – Пусть сначала заслужит наши приветствия, – сказал Рад.

      – Он их уже давно заслужил, вы, видимо, просто не в курсе, – с извиняющей снисходительностью произнесла прелестница. – Он один из самых хорошо продаваемых на Западе наших абсурдистов.

      – Мне