Хозяйка «Волшебной флейты». Анна Эристова

написанная витиеватым почерком с вензелями, а сверху надпись «Полицейское управление Михайлова, губернское управление Михайловской губернии, Российская империя». Уфти! А ниже – «Сие дано Головкиной Аглае в удостоверение, что она является путаной и имеет жёлтый билет».

      – Головкина – это ты? – спросила я у Аглаи. Она кивнула. Я прищурилась, оглядев её с ног до головы, потом продолжила допрос: – Откуда ты пришла в… заведение?

      Она снова вильнула плечом, сказала своим шикарным грудным голосом:

      – Так батюшка мой купец был, разорился. Сам повесился, имение с молотка пустили, завод забрали. А нам куда, детям? Братцев моих забрали в ремесленники, а я вот помыкалась да к мадам Корнелии прибилась.

      Ясно-понятно. Таких историй я слышала море. Только вместо купца – инженер, а вместо торгов – коллекторы.

      Отложив папку, взяла вторую. Полистала. Дело Настасьи Менихиной. Спросила:

      – Настасья, это кто?

      – А курносенькая наша, с пасьянсом, – охотно ответила Аглая. – Из крестьян она. Новенькая.

      – Аглая, как вам тут работается?

      Я убрала папки в шкаф. Потом посмотрю. Обернулась к девушке. Аглая пожала плечами:

      – А как и у других. Нигде не лучше, нигде не хуже.

      – О чём ты говорила, когда я сказала закрыть заведение?

      – Так ведь девушки платят мадам каждый день, – она усмехнулась и подняла на меня круглые чёрные глаза – такие красивые, такие яркие. – За комнату, за пропитание, за чулки и бельё.

      – Дело только в этом? Да не вопрос, Аглая, за сегодня вы не платите ничего.

      – Мадам любезна, – коротко ответила она, хмурясь. Я спросила:

      – Что такое?

      – Мадам любезна только сегодня? Ксенофонта выгнали, за постой не возьмёте… А завтра что?

      Она смотрела пристально, цепляя взгляд глазами. Такими выразительными… Я вдохнула, выдохнула. Сказала ей:

      – Сядь, Аглая. Поговорить надо.

      – Отчего б не поговорить, мадам, – улыбнулась она. Улыбка разилась со взглядом. Девушка умела, как и все путаны, улыбаться одними губами. А вот глаза остались тревожными. Понять её можно, конечно: как не волноваться, когда новая метла приходит и начинает мести? Но я не изменю своей цели. А цель моя – сделать из этого заведения нечто совершенно другое, нежели обычный бордель. Потому что я завязала.

      – Сколько стоят твои услуги?

      Аглая пожала плечами, стянув шаль на груди, ответила:

      – Целковый за свечу.

      – И это значит?

      Она обернулась, взяла с комода свечу и показала мне:

      – Пока горит – целковый. Прогорела – пожалуйте на выход, или Ксенофонт ещё целковый возьмёт.

      Свеча была маленькой, тонкой и низкой. Что ж, сколько она может гореть? Полчаса? Знать бы ещё цены в этом мире… Пометила в мозгу: узнать цены. Взяла у Аглаи свечу, спросила:

      – И как, хватает мужчинам?

      Девушка подняла глаза к потолку, фыркнула, как будто засмеялась, и сказала:

      – Есть такие, что хватает, а есть такие, что сразу по три свечки берут.

      – Не удивлена, – пробормотала я. Отложив