Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок. Игорь Агафонов

имфока

      (Далее называем Записки записульками – потому как они в основном о снах и грёзах, нечто вроде дневника – обыденное восприятие мимолётного вокруг и внутри себя стукнутого по голове субъекта – «или во мне или вовне» – как говаривал известный поэт.)

      Так. И что у нас на сей раз?

      Пациент, пожилой, останавливает в коридоре медсестру, молоденькую:

      – Дорогуша, выходи за меня.

      – Я замужем.

      – И что? Бросай мужа и ко мне. Денег нет, но полагаю, нам будет не скучно.

      – Я подумаю.

      – Думай поскорей. Могу и помереть раньше…

      Улыбнулась, побежала дальше. Обернулась:

      – Живите, живите. Я же сказала, подумаю…

      …Точно также осердился он ещё разок и позже – молочными зубками изорвал матери подол нового чудесного платья, отчего той пришлось воротиться «до дому-до хаты», придерживая этот самый подол от шалостей ветерка… Забыл вот только: с чего этот малыш тогда вспылил?..

      Ты своей матери приписываешь необыкновенные качества? Не обыкновенные, не так ли?

      Обиделся.

      Да. Шёл, ел мороженное. Окружила ватага. Старший в ней паренёк забрал лакомство.

      – Поел? Дай другим.

      Нет, не вспылил, не кинулся в драку… обида захлестнула так, что ни до чего. Слёзы навернулись, махнул рукой и быстро поковылял прочь. Старший ватаги нагнал, протянул мороженное. Отмахнулся, двинулся дальше. Старший застыл в растерянности…

      Рассказывают родственники.

      Несёт его отец (не лиса) на руках, не потому что малец бегать не умеет, а торопиться надо куда-то. Ветрище в морду к тому же, дышать мешает. И вот выбивается из сил, останавливается перевести дух.

      – Что, – спрашивает задышливо несомого, – не устал?

      А пацанёнок не говорит до сих пор почему-то, уже к врачу намылились отвести с вопросом.

      Вдруг ребёнок чётко и ясно:

      – Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч. Ты волнуешь сине море, всюду веешь на просторе!

      Отец едва не роняет его.

      – Как это ты? И эр проговорил ясно-понятно и всё остальное, а? Разве так можно без предупреждения?

      Ребёнок помалкивает опять. Очевидно, не понял взрослого юмора.

      – Ладно, пойдём своими ногами, по-людски. Упарился я с тобой. Да и куда спешит теперь, да? Зачем нам врач, зачем всё такое… мутатень эта.

      Всё же для меня диковато видеть пациента с купюрой в руке – в поликлинике… Не приучен? И не приучусь?.. Хотя врач вполне уже привычен к сему. Или то с незапамятных времён эскулапствуют так? Чехова в сей роли, правда, представить себе не можу… или Булгакова…

      …почему повторяется загул? Потому, наверно, что я, с похмелюги, начиная соображать, мыслю: эге, и после такой передозы жив остался… Ну, так и чего?.. продолжим…

      В нынешнее утро меня десантировали… в буквальном смысле. Записываю по горячему ещё отпечатку в мозгу, дабы не «обнаружить» ненароком в следствии некий амбивалентный символ, так сказать.

      Не помню, снилось ли что-то ещё до этого момента. Только после многих дней тяжёлой с просыпу головы нынешнее утро встретило свежестью во всём теле. Не поверилось как-то, и хотел ещё поспать, но вот сам сон (Самсон! – чёртова символика) … я – ведь что интересно – не удивился даже. Так, слегка если, – лёгким облачком по периферии сознания. И вот, значит… Сидим в салоне автомобиля. Я… вроде как действительно я: и тело своё ощущаю и глазами повожу по сторонам, да. Женщина и ребёнок на заднем сиденье – вижу. Кто такие? Знакомые? – не пойму. Гляжу в стекло, смерч заходит на нас в лоб – чёрный столб, мощный, гораздо больший, чем видел когда-то… где? – не вспомню никак… закручивает к небу. Чудовищный! «Ой-ой-ой!» – это малыш голоском слабеньким… Тихо-тихо-тихо, говорю. Женщина помалкивает, ладошкой рот себя зажала. Столб ползёт мимо, мимо, мимо… прополз. Вдруг возвращается. Вкрадчиво. Спохватился, гад! Но… Аккуратно так подхватывает машину под днище, и начинает подвигать… вернее, по воздуху потянул, но именно как-то бережно, ласково, нежно. Мы дыхание затаили. Вот над каким-то сельским двориком опускают нас в мелкую лужицу и мы, не шевелясь, сидим некоторое время… рты пооткрывали, а дыхания не слышно. Замерли.

      Всё?

      Что опять за мутная, невразумительная символика? Освобождение от очередной иллюзии? От иллюзий не так просто, брат ты мой, отделаться. Верю-верю всякому зверю, как говорится… а тебе, ежу, верить по… погодил бы, да.

      На квадроцикле к обрыву… И остановиться мог и спрыгнуть тоже мог… Так нет – бух сразу головой через руль. Тут же поток и подхватил… Холодная вода – нет ли, не понял, не почувствовал. Понял только – уносит от берега дальше, дальше… А под руками крошево из древесной коры вперемешку со льдом – загребать толком не получается… Почему-то не испугался.

      Всё? – мелькнуло. – Всё.

      Такие