«ОООООО». Николай Николаев

примостил к своему копыту странную трубочку и через нее прицеливался к мишеням. Но после его бросков так и не удалось не то, что найти место, куда попал снежок, но и понять, куда он его запулил, поскольку пространство впереди никаких признаков полета снежков не содержало. Это было не «молоко», как говорят стрелки, а за пределами «молока». Зрители молчали, недоуменно смотря вдаль, поскольку их ожидания услышать хоть какой-то хлопок устремились в бесконечность.

      – А у этого дуло раздуто, наверное, – неугомонно продолжал комментировать Леня.

      Все присутствующие уставились на него: эти слова либо были им не знакомы, либо ассоциировались с самым главным врагом – охотником. После такой чистой стрельбы-метания дикобраз, соединив пальцы передних лап в пучок, обратился к Лене, используя только ему понятные «дикообразные» диалекты. Можно было понять лишь, что речь была очень эмоциональна. Выпалив таким образом все, что он хотел сказать, дикобраз еще раз вдохнул воздух, видимо, для новой партии изречений. Но вдыхаемый им воздух остудил его, и поэтому, махнув рукой, он повернулся в сторону стрельбища.

      Расстреляв весь свой боевой комплект и не поразив ни одной мишени, спортсмены принялись наматывать штрафные круги. К этому времени как-то незаметно на третий огневой рубеж подкатился тапир. Он спокойным движением оперся на все четыре конечности и из хоботка, как из пулемета, расстрелял снежками все стоявшие мишени, прихватив даже чужие. Все зрители зааплодировали столь блистательному выступлению, на что тапир, поклонившись своим почитателям, скрылся за поворотом также незаметно, как и появился. Альпака и нанду все еще наматывали круги, а когда стрельбище опустело, обезьянки Тити, Саки, Уакери, Капуцин и Тамарин взялись за свои камни и вновь продолжили тренировки. Они, как обычно, катали камни по льду, пытаясь как можно ближе поставить их к центру круга. Катнув один из камней, Тити по-прежнему издавала истошные звуки, как будто криком можно было что-то изменить. Однако камень стал странно себя вести. Сначала он без каких-либо причин стал объезжать другие камни не там, где Саки и Капуцин натирали место для движения, а потом, и вовсе прокатившись по внешнему кругу, откатывались назад, в ту сторону, откуда прикатились.

      Глядя на это, Тити недоумевающе почесала затылок, а Саки и Капуцин после таких виражей, вытаращившись, с изумлением смотрели на Тити. Тамарин подошел к другому камню и не совсем уверенно взял его в руки, катнул, как всегда, в сторону других камней, находившихся около круга. На сей раз бросок был совершен в тишине. Камень проделал абсолютно такую же траекторию и остановился около предыдущего. Удивление и даже изумление на лицах приматов проявились еще очевиднее. Саки катнул еще один камень, который проделал то же самое, но, приблизившись к остальным, резко замедлился, а потом поступательными движениями втиснулся между ними, будто занимая свое, определенное место. На это обратил внимание и Леня, которого заинтересовала тишина у керлингистов. Он медленно, в