Возвращение Орла. Владимир Алексеевич Фадеев

правильный малец. Реку понимает.

      – Тридцать годиков мальцу.

      – Всё одно.

      – Да он же врёт, твой правильный, как дышит!

      – Без корысти не обман, а забава, сказка, а сказка впереди идёт, правду за руку тащит.

      Николаич устраивал с ним целые почти научные диспуты, провоцировал всегда старый, а наш и рад – свободные уши, тем более, что Сергей Иванович сразу признал его за самого умного из команды, правда, скорее только за очки, так перед ним и уважился с первой встречи:

      – Ты, небось, теретик!..

      – У нас, дед, только ленивый не теоретик. Вон, говорят, даже Ленин был физик-теоретик.

      – Эк, нашёл ленивого, столько дров успел наломать, а что ему и было-то? Мне в сыны теперь бы пошёл.

      – Да я пошутил. Ни Ленин, ни один марксист физиком не был, да и сам Маркс – целая теория из одних сил отталкивания, глупость же!..

      – Кабы только глупость…

      – Если бы у них был хотя бы один физик, они бы знали, что их равенство – это победа энтропии, финиш, смерть, равенства может желать только дебил, такая вот, дед, марсельеза.

      – Это да… А скажи мне, как шибко надо бечь, чтобы за жизнь хоть до какой-нито звёздочки успеть?

      – Сергей ты мой Иваныч, ну, причём тут скорость? Никаких жизней и скоростей не хватит, если, как ты говоришь, бечь. Надо не бечь, не бежать, а соображать.

      – Давай сообразим.

      – Сейчас… Виночерпий!… ух! Так вот, звезда твоя не там, где ты её видишь глазами, а… вон, за кустом, и нужно не бежать, а всего-то сделать один шаг, но – мозгами.

      Дядя Серёжа смотрел на куст, на Колю, на небо, трогал своими корявыми клешнями голову.

      – Плесни-ка ещё.

      – Я тебе сейчас объясню, это, дядь Серёж, просто, как… мерёжа. Вот сколько в мерёже длины…

      – Вместе с крылом?

      – С крылом, крылом… и сколько, скажем попавшемуся раку ползти из конца мотни чтоб выбраться?

      – Ну…

      Николаича уже несло, не мог дожидаться, пока дед прикинет длину своей снасти.

      – А когда ты мерёжу сложишь, он вмиг – и вывалился.

      – Вывалится, жди! его, гада, пока отчепишь, пять раз сложишь-разложишь.

      – Это техника, я про принцип… Ладно, ну, их, раков, в реку…

      – Да уж, лучше б не попадались.

      – Я тебе проще, – Коля сорвал молоденький лопушок, – я тебе на двухмерном пространстве, вот в лопухе по жилочкам сок бежит от черенка к вершинке, это как будто свет, как будто взгляд наш, мы вот здесь, у черенка, а звезда твоя – на кончике. Долго ему бечь? А когда мы лопушок наш вот так сложим, – Коля сложил лопух пополам, – сок, или свет, взгляд, как бежал, так и бежит себе отсюда да вот так вот сюда, а фактически они в одном месте!

      – А как же ему, соку, из жилы-то своей выпрыгнуть?

      – Вот! Во-о-от, Сергей Иванович, Резерфордушка ты мой, Шрёдингер ты мой малеевский! Как? Мозгами!

      – Что, и небо вот так сложить можно?

      – Не можно, оно так и сложено, просто мы смотрим на него изнутри жилочки, вдоль её. А на самом деле мир-то – он вот какой! – Коля быстро складывал лопух вчетверо, потом ещё вчетверо,