Возвращение Орла. Владимир Алексеевич Фадеев

это не значит… Какие вы, мужики, одномерные! Всё головой хотите охватить, словами сказать, а тут никаких слов не хватит.

      – Попробуй, ты же умница.

      – Тогда представь, что ты женщина, и родила от насильника ребёнка…

      – Не могу представить.

      – Ты даже представить не можешь… А вариантов всего два: или убить его вместе с собой, если ты сильная женщина, или, во всех остальных случаях, любить его. Не будешь ты разве его любить? Или не будешь страдать, когда другой насильник будет над ним издеваться?

      – Уф-ф! Одни насильники.

      – Такая у женщины… у родины нашей судьба. А вы самогонку трескаете.

      – Но в каком-то смысле мы тоже эта… женщина!

      – Ну-ну-ну… меняем тему, а то в глупость скатимся. А с поэтом своим ты встреться, сбудешься. Я тебя таким видела.

      – Тогда уж!..

      – Ничего не тогда уж, само собой это не случится, это – преодоление, мужское. Не сумеешь – останутся только пьяные сопли, как у всех этих серебряно-золотых, и хныканье, чтоб тебя за это ещё и жалели, а в это время чёрными белилами…

      – Всё-всё, сама сказала – меняем тему.

      «А ведь ей просто обидно за «Орла», – с удовлетворением подумал Семён, но, даже не пошутив над чёрными белилами, тему решил сменить, немного ревновал, что все его мысли она опять выскажет первая, но при этом не упустил и подсластить самолюбие сельской патриотки:

      – Расскажи мне лучше эту сказку про возвращающегося «Орла».

      – Расскажу… только это не сказка.

      – Ну – легенда.

      – И не легенда, – только и сказала Катенька и теперь даже как будто обиделась.

      – Откуда же, девочка, тогда ты это знаешь?

      – Живу я здесь, мальчик.

      И, как будто обменявшись паролями, примирительно засмеялись.

      Поэмка

      Стихотворение и то, что его вызвало – какие несоизмеримые величины!

      М. Цветаева

      Семён, когда только начинал её слушать, самые первые минутки, удивлялся, насколько она не как все дединовские, да и вообще современные девушки, которым бы покурить, немного выпить, пофлиртовать-нарядиться… но куда Волга впадает – не знают. Как-то пафосно звучала эта водно-историческая энциклопедистика. Словом – не как все. А в конце, через какие-нибудь четверть часа, думал наоборот: это все не как она, ибо так естественно знать о большой родине простые вещи, особенно если они так связаны с историей родины малой, с твоими же предками… дико – не знать, не интересоваться. Когда пытался представить её женой – не своей, хоть чьей-то – не получалось, опять казалось, что она будто и сделана не из женского материала, но потом опять вдруг открывалось, что он, да и все его друзья, знать ничего не знают о настоящем женском материале и до сих пор имели дело с чем-то суррогатным, специально размягчено-увлажнённым, раскрашенным и пахнущим парфюмерным магазином – специально, чтобы скрыть отсутствие настоящего женского запаха – запаха ветра по волне и травам, ливня в лесу,