Ведьмин век. Трилогия. Марина и Сергей Дяченко

Большая, полная, черноволосая, на левом плече родинка…

      – Что здесь было? – мягко перебил его Коста.

      Известный человек потупился:

      – Мы все осознавали, что делаем… Это было… ужасно. Как в трансе, как под, извините, гипнозом…

      – Они все танцевали стриптиз, – с нервным смехом сообщил капитан. – Все, мужчины и бабы, дотанцевались догола, а эта сука стояла смотрела… Потом вешаться принялись… все бы перевешались…

      Известный человек поднял руку к лицу:

      – У нее из глаз были… знаете, такие… такие из глаз, вроде как флюиды… если это можно так назвать…

      – А потом? Куда она девалась потом?!

      Вмешался администратор. Тень скорого увольнения уже лежала на его лице – но он ухитрялся сохранять самообладание:

      – Как только послышалась полицейская сирена… Она ушла. Через черный ход.

      – Почему вы ее не задержали?! – возмутился известный человек. Тень на лице администратора проступила отчетливее.

      – Допрашивать будете? – Розовощекий капитан благодушно кивнул на полуодетых, близких к истерике посетителей.

      Клавдий покачал головой.

      Присутствие ведьмы… Присутствия вроде бы не было. Тревога была – неопределенная и потому все нарастающая. Переходящая в чувство опасности.

      Коста, руководитель опергруппы, чуял еще острее. Его люди стояли тесной группкой, и Клавдий заметил, что они инстинктивно стараются держаться парами, спина к спине, – значит, ощущают опасность тоже.

      – Эвакуируйте потерпевших и персонал, – сказал Клавдий розовощекому капитану. – Отзовите своих людей. В здании останется только Инквизиция.

      Капитан на минуту опешил – но возразить не решился.

* * *

      «Многие спрашивали меня, и много раз я сам себя спрашивал: а не роднится ли мастерство инквизитора с искусством колдуна?.. Все мы знаем, что сила ведьмы – от ведьмовства ее, и нет ничего удивительного, если сударыни мои умеют безо всякого яда отравить источник и отворить кровь безо всякого ланцета… Какого же рода та сила, что обуздывает сударынь моих, от века не знающих узды?..

      Говорят об инквизиторах, что они колдуны. Говорят, что начертания на камне, коими братья мои инквизиторы угнетают сударынь моих ведьм, есть не что иное, как колдовские знаки; говорят, что инквизиторы подчиняют себе силою колдовства. Спрашивали и меня об этом, но я молчал.

      Те, что зовут себя колдунами и живут в пещерах, заставляя нетопырей прислуживать себе, – те, как я думаю, странны и бесполезны. Они твердят, что добывают знание, – но что их знание, пыль на столешнице непознанного… Их заклинания действуют одинаково на нетопырей и белок, и даже людей и ведьм – колдуны не делают разницы; их умение бывает красивым и поражающим воображение – но и только. Что проку в нетопыре, подносящем вино, – горько глядеть на мучимую тварь…

      Впрочем, я отвлекся. Вода в бутыли, которую я положил себе под ноги для согрева, остыла – время распорядиться, чтобы бутыль заменили. В эту зиму самые крепкие ставни