После ссоры. Анна Тодд

что у него сбиты костяшки.

      – Что у тебя с руками? – спрашиваю я. – О боже, Хардин, ты что, избил Тревора? – кричу я и тут же вздрагиваю от острой боли в голове.

      – Что? Нет, его я не бил. – Он поднимает руки, показывая, что невиновен.

      – Тогда кого?

      Он качает головой.

      – Это неважно. Нам надо поговорить о более важных вещах.

      – Нет. Ничего не изменилось.

      Открываю косметичку и достаю карандаш-корректор, которым щедро замазываю пятно на шее. Хардин в это время молча смотрит на меня.

      – Это была ошибка, я вообще не собиралась тебе звонить, – наконец говорю я, разозлившись, когда даже третий слой корректора полностью не скрывает синяк.

      – Это не ошибка, ты явно скучала по мне. Поэтому и позвонила.

      – Что? Нет, я позвонила, потому что… потому что не туда нажала. Я не собиралась тебе звонить.

      – Врешь.

      Он слишком хорошо меня знает.

      – Знаешь что? Какая разница, почему я позвонила? – резко отвечаю я. – Ты не должен был сюда приезжать. – Я беру подводку для глаз и провожу широкую линию.

      – Нет, я должен был. Ты напилась, и неизвестно, что с тобой могло случиться.

      – Да? И что же, например? Я переспала бы с тем, с кем не должна?

      Его щеки пылают. Я знаю, что мои слова звучат жестоко, но ему точно не следовало спать со мной, когда я так пьяна. Я расчесываю мокрые волосы.

      – Если помнишь, ты почти не оставила мне выбора, – так же грубо отвечает он.

      Я помню, помню, как залезла к нему на колени и терлась об него. Я помню, как поставила ему условие: либо секс, либо он уходит. Я помню, как он отказывался и просил остановиться. Мое поведение унижает и пугает меня, но, хуже всего, это напоминает мне о нашем первом поцелуе – когда я, как он утверждает, набросилась на него.

      Во мне закипает гнев, и я швыряю расческу, которая с грохотом падает на пол.

      – Даже не смей винить во всем этом меня, ты же мог меня остановить! – кричу я.

      – Я пытался! Несколько раз! – слышу я крик в ответ.

      – Я даже не понимала, что происходит, и тебе это известно! – привираю я.

      Я знала, чего хотела, но просто не желаю это признавать.

      Но он начинает вспоминать все, что я говорила ему прошлой ночью: «Просто ты очень вкусный», «Говори со мной, Хардин», «Ты единственный, Хардин», – и я больше не могу сдерживаться.

      – Выметайся! Выметайся отсюда сейчас же! – кричу я и хватаю телефон, чтобы посмотреть, который час.

      – Ночью ты не просила меня выметаться, – сурово говорит он.

      Я поворачиваюсь к нему.

      – До твоего прихода со мной все было в порядке. Здесь был Тревор. – Я знаю, как его это разозлит.

      Но, к моему удивлению, он смеется.

      – Да ладно, мы-то с тобой оба знаем, что Тревора тебе недостаточно. Ты хотела меня, только меня. И все еще хочешь, – усмехается он.

      – Я была пьяна, Хардин! Зачем мне ты, если я могла бы быть с ним? – Я тут же жалею о сказанном.

      Глаза Хардина загораются – то ли от боли, то ли от ревности, – и я решаю подойти к нему.

      – Не