Стоунхендж. Юрий Никитин

печально, – женщине ум не всегда… Спинного мозга хватает с избытком. То, что нам удается понять ценой долгих раздумий и горького опыта, она иной раз понимает просто так… А с бабочками схожи по другой причине… Лето проходит, они снова укутываются в теплые одежки, зимуют, а когда приходит весна, мы с горечью замечаем, что они уже не те… Грудь обвисла, спина горбится, лицо подурнело.

      Томас довольно хмыкнул. Яра вдруг сказала ледяным тоном:

      – Не все, калика перехожая! Не все. Ты бы увидел мою мать!

      Калика ответил очень мирно:

      – Исключения есть везде. Просто у вас род такой. Что мать, даже твоя бабка все еще на коне по-половецки скачет. Обе твои тетки любого подростка с ума сведут, а у них уже дети женатые… Да где там, скоро внуков женить пора. Я говорю вообще…

      Яра со страхом смотрела на калику. Откуда тот знает ее родню? Но калика уже забыл о ней, погруженный в тяжелые думы. Томас тоже не заметил оговорки калики, а она подарила Томасу надменный взгляд, словно вытерла о него ноги.

      «Зверюка, – подумал он мстительно. – Только звери хранят молодость до старости». У его отца была гончая, которая от своего праправнука дала лучший помет во всей Британии, всю округу снабдила охотничьими псами! А людям Господь велит стариться быстро, чтобы добрых побыстрее взять к себе, а злых тут же ввергнуть в адское пламя…

      Они вышли из леса к крохотной веси, купили коня для Томаса. К вечеру вошли в Чернигов. Олег отыскал постоялый двор, устроил Томаса и Яру, сам исчез, вернулся уже к ночи, в поводу вел троих коней.

      – Одного в запас, – сказал он хмуро. – Раз уж с нами женщина, то будет очень много тряпок, барахла…

      Яра ответила слабой улыбкой. Похоже, устала настолько, что не было сил огрызаться. Томас пристально оглядел ее с головы до ног:

      – На Востоке женщина вообще должна идти пешком вслед за конем. В этом сарацины правы… И поят у колодцев сперва коней, потом женщин.

      – А потом мужчин? – спросила она тихо, но достаточно ядовито.

      – Сперва благородных, – объяснил Томас высокомерно, – потом неблагородных, потом коней…

      – И как ваш бог отличает благородных от неблагородных? – спросила она еще ядовитей. – Знатных и незнатных? Если мы все его дети?

      Томас заметил, что калика спрятал усмешку.

      – Ну, – сказал он с осторожностью, чувствуя, что вступает на скользкую почву богословия, – если он различает красивых и… гм… умных, то и знатность не должна ускользать от всевидящего Божьего ока. Впрочем, не наше дело подавать сэру Богу советы. У него для этого есть херувимы, серафимы, иблисы… или не иблисы?.. И другие знатные ангелы!

      Томас выбрал себе крупного жеребца, оглядел других. Что-то высчитывал, морщил лоб. Неожиданно обратился к Яре:

      – Ты когда-нибудь ездила на коне?

      – Нет.

      – Гм… Тогда бери вот этого коня. Говорят, на нем тоже никто никогда не ездил. Так будет по-честному.

      Остановившись у богатой лавки, купили седла. Олег удивился, почему так дорого, хозяин с виноватой улыбкой объяснил,