Счастье измеряется в хвостах. Александра Шахова

штормы и ливни всегда достаются Балаклаве, которую природа веками пытается смыть в море, а она всё стоит, хорошеет и кукиш штормам показывает.

      Вот и в эти дни – в окне браузера каждые полчаса всплывало «МЧС предупреждает!», а солнце выжигало всё вокруг. И вдруг – дождь! Видимо, Балаклаве надоело излишнее внимание к ней бога осадков, и она решила поделиться дождём с Севастополем.

      Капли дождя шлёпают по капюшону, заливаются в калоши. (Вот я бестолочь, нужно было сапоги надевать!) Ногам мокро, а всему остальному организму хорошо.

      Куба шлёпает по лужам, оглядывается на меня – не пойдём ли мы в парк? Нет, дорогой, не пойдём. И не столько из-за дождя, сколько из-за того, что ты ещё подкашливаешь. Поэтому гуляем только вокруг дома.

      Иду, вспоминаю, как это было, когда я собак не любила.

      Жили мы тогда в Сибири, в частном доме. Дом новый, только что построенный. Решили: нужно собаку заводить, чтобы она дом и огород охраняла.

      Был у нас в семье один важный для всех человек, который отвечал за семью, за все хозяйственные дела. Следовательно, и за собаку тоже ему выпало отвечать.

      Собаку он купил где-то по наводке знакомых как длинношерстную. А вырос доберман… Вернее, доберманша.

      Построил тот человек будку собаке, посадил её на цепь. Возил на дрессировку. Варил собаке кашу с мясом. Гладил её, разговаривал с ней. Во время течки стелил собаке покрывала на кресла, потому что собака любила лежать в креслах…

      Разговаривал он только с собакой. Семью нашу терпел и, как мне казалось, презирал. На «здравствуйте» часто не отвечал, разговаривал только по делу и очень сухо.

      А все домашние принимали это на свой счёт. Каждому казалось, что враждебное отношение – только к нему лично, что лично он в чём-то виноват. Все старались получить хоть каплю внимания этого важного человека. Но его дружелюбие распространялось только на собаку.

      Я тогда точно знала, что ни в чём не виновата, а если и виновата, то мне об этом можно сказать и вместе обсудить проблему. Однако мои попытки пойти на контакт так и не возымели успеха.

      Тогда я перестала любить собак. Раньше я ими просто не интересовалась, а теперь невзлюбила. Хотя прекрасно понимала, что несчастная доберманша тоже ни в чём не виновата. Но ничего поделать с собой не могла, молодая ещё была очень.

      Доберманша пожила у нас пару лет и в одну из суровых сибирских зим погибла от воспаления легких. Возможно, если бы людям, жившим в нашей семье, было позволено любить и понимать эту собаку, мы бы заметили, что собака заболела, и раньше бы сообщили об этом важному человеку. Но собаку старались не замечать. Потому что ревновали собаку к главе семьи.

      Став самостоятельной, я бы так и жила с этим чувством безразличия к собакам. Нелюбовь, слава Богу, прошла, а вот безразличие осталось. Даже маленькие щеночки меня не умиляли. Словно бетонная стена окружала мозг, душу и… что там ещё она может окружать.

      Так бы и жила. Но однажды муж Эдик заявил: «Хочу собаку!».

      И в нашей семье появился Куба. Куба появился – а стена пропала. Остался только вопрос с тремя восклицательным знаками: «Как я раньше жила без собаки?!!!».