Откровение. Юрий Никитин

как мухи думы.

      – Ну, это ваша церковная брехня, что Мафусаил прожил бесполезно. Это выгодно так церкви рассказывать… На самом деле даже имя его значит «убивающий мечом». Он доходил до пределов земли, чтобы узнать у своего деда Эноха о предстоящем потопе, а умер перед самым потопом. Кстати, сам потоп был отсрочен на неделю из-за траура по Мафусаилу… Такие почести пустоцветам не оказывают! Но я понял, что ты хотел сказать. Готов рискнуть не только жизнью, но и душой, только бы вызволить… вызволить Ярославу. Или хотя бы попытаться вызволить. Так?

      – Так! – выкрикнул Томас. Лицо его было бледным. – Разве не видишь, что мне жизнь без нее не жизнь? Она… сама чистота, сама святость! Недаром же Непорочная Дева так помогла тогда, ибо чуяла и в ней непорочность…

      Олег раздраженно отмахнулся:

      – Да брось ты о непорочности, о своих чудесных зачатиях!.. Подумаешь, чудо.

      Томас подскочил, словно вместо тяжелого железа обнаружил на своих плечах старую волчью шкуру.

      – Ты думаешь, что говоришь? Такое никогда и нигде…

      – Да ну?.. – сказал калика саркастически. – Гильгамеш был зачат и рожден девой, запертой ее отцом в башне, Заратуштра родился от стебля травы, Конфуций – от драгоценного камня, Яо – от красного дракона, Шэн-нун – от горного духа, а все Рамзесы, Аменхотепы, Саргоны? В Греции вовсе боги так шкодили с земными женщинами, что половина тамошних царских домов ведет род от… непорочного зачатия! Да что там какая-то вшивая Эллада… У нас на Руси все девки, от царевны до простой рыбачки, то и дело зачинают то от съеденной рыбы, то от зернышка, то от купания в воде, то от ветра, от лучей солнца… Рассвирепевших родителей это, правда, не убеждает, тут же за кнут, а еще и ворота в дегте, так что корзины плывут по всем рекам, заморишься вылавливать, но куда против правды?

      Томас ошарашенно пробормотал:

      – Ну тогда… это… прости, я ж не знал! Так у вас прямо святая страна…

      – Ее так и зовут, – подтвердил Олег, – Святая Русь! Потому столько юродивых и дураков.

      – Даже жаль, что я так мало там побывал, – сказал Томас с сожалением.

      – Конечно. Умному в стране непуганых дураков только и показать себя. Правда, ты тоже этот… ну, рыцарь. Зато вон как сверкаешь в доспехах, а у нас и люди, и вороны любят все блестящее!

      – Ну… у нас тоже, – сказал Томас осторожно. – И чтоб перья, перья на шлеме… Яркие! А что?

      Калика внезапно хлопнул ладонью по столу:

      – Да ладно, перья так перья. Больше тянуть – все потерять. Вели седлать коней. Выступаем сейчас же.

      Томас дернулся, глаза испуганно прыгнули за окно на заходящее солнце.

      – Уже вечер…

      Калика от удивления переменился в лице:

      – Что с тобой? Разве не за Ярославой едем?

      Томас сказал несчастным голосом:

      – Сэр калика… Тебе все равно гореть в огне, а я христианин! Сегодня день святого… черт, как же его… но сегодня нельзя садиться на коня, обнажать оружие, нельзя начинать какие-то дела, а можно только заканчивать.

      Калика