Откровение. Юрий Никитин

то справа, то слева, пробовал и с головы, и с ног, и даже когда наконец разобрался, что ноги как ноги – это его друга Олега, а с конскими копытами – это посланец ада, все равно не удавалось нанести удар: и катались чересчур быстро, и, если правду, страшно было поразить друга вместо врага, так как руки у обоих волосатые, могучие, покрытые красноватой шерстью, к тому же на обеих налипло столько воску, что скоро Томас вовсе перестал их отличать одного от другого.

      – Томас, – услышал он хриплый голос, – рази…

      – Не могу! – ответил Томас с мукой. – А вдруг тебя?

      – Все равно рази…

      – А потом этот утащит меня в ад за убийство друга?

      – То… мас…

      И тут все услышали самый прекраснейший из воплей, какой доводилось слышать: дурацки бодрый крик петуха! Ободренный Томас наконец собрал все свое мужество, вдруг услышал, как среди борющихся промелькнуло слово «павук», их клубок сразу же распался, оба вскочили на ноги, один торопливо начал стряхивать что-то с плеча, а второй ухватил ведьму за руку, гикнул, свистнул, по церкви пронесся смерч, выдул дым…

      В зияющем проломе видно было, как промелькнул багровый, как заря, всадник на красном коне, а на седле рассмотрели горбатую фигурку. Вслед со зловещим свистом и шумом унеслись вихри, вихрики, внутри можно было рассмотреть вертящиеся с огромной скоростью злобные лица, крючковатые руки, когти.

      Запоздало прогремел второй крик петуха, убивающий любую нечисть в мгновение ока. В мертвой тишине калика поднялся, скривился, ухватившись за поясницу:

      – Черт… Он мне кости поломал!

      Сплюнул со злости, но даже Макдональд смолчал, что в святой церкви. Томас дрожал от разочарования и ярости, смотрел то на пустой гроб, то в зияющий пролом.

      – Все?.. Он ее забрал?

      – Говорил же тебе… – бросил калика зло. – Руби!

      – Мог промахнуться, – огрызнулся Томас.

      – Курей крал?

      Их голоса становились громче, озлобленнее, и старый Макдональд на всякий случай вклинился между королем и его странноватым другом.

      – Ваше величество… Почему вы так зачем орете? Все равно умнее получиться стать не выйдет. В ином смысле много ума хуже, чем если бы его вовсе не было. Ну опять пролопоушили, ясно же… Впервой ли? Все устали, надо отдохнуть. Здесь работа для святых отцов… Освятят, почистят, мусор уберут, а завтра за дело возьмутся уже люди. Каменщики, плотники. Нам же пора в замок.

      Измученные, с красными от усталости глазами, они оглядели разгромленную церковь. На залитом воском полу в слабом рассвете блестят осколки алтаря. На иконах свисают зеленые потеки плесени, похожие на плевки, а если где проглядывал лик святого, то страшно было встречаться с его сатанински горящими глазами.

      Священник опасливо косился на обратном пути на отшельника, так похожего в своей звериной шкуре и с всклокоченными красными волосами на дьявола, старался, чтобы между ним и собой всегда оказывался кто-то из рыцарей. Олег заметил, скривился, потом неожиданно поинтересовался