Тонкий лёд. Юлия Цыпленкова

уже к подручным. И тут же вокруг меня закружился цветной круговорот. Мне накидывали на плечи то одну, то другую ткань, заворачивали в них, прикладывали к лицу. Инар Рабан что-то диктовал, его подручный записывал. Я потерялась во всем этом творческом безобразии, перестав понимать что-либо. И если поначалу я прислушивалась к словам портного, то вскоре стояла, отупело глядя на мельтешение лиц, цветов и тканей, улавливая лишь отдельные фразы – прогулки… костюм… охота… диар приказал… гардероб… бальное… белье…

      – Что – белье? – очнулась я, испуганно вцепившись в ворот своего платья.

      – Вам нужно новое белье, агнара Берлуэн, – ответил инар Рабан, прекратив на мгновение сводить меня с ума безудержным мельтешением.

      – Я не собираюсь раздеваться, – пролепетала я, отступая от него к зеркалу.

      – Сейчас, безусловно, но придет время и…

      – Нет! – воскликнула я. – Оно никогда не придет, и я не позволю вам…

      – Да мне-то что за прок в вашем раздевании? Вот на примерке…

      – К-какая примерка?

      – Когда ваш папенька привезет вас ко мне в мастерскую, – ухмыльнулся портной. После посмотрел на меня более пристально и вздохнул. – Экая вы слабенькая, душа моя. Иные агнары готовы стоять под дверями моей мастерской в надежде, что я буду возиться с ними, как с вами. А вы уже и утомились.

      Инар Рабан всплеснул руками, вздохнул и щелкнул пальцами, провозгласив:

      – Продолжаем!

      И пытка продолжилась. Меня обмерили вдоль и поперек, снова перепробовали несколько оттенков зеленого, пока почтенный мастер не воскликнул:

      – О, вот оно! Это божественно! Пиши…

      Когда вся эта разбойничья ватага, увешенная измерительными лентами, тканями, кружевами, которые так же благополучно были приложены ко мне «для полноты картины», исчезла из нашего дома, я растянулась прямо на полу в Бордовой гостиной и объявила:

      – Передайте моему жениху, что я умерла в жесточайших мучениях и теперь буду являться ему во снах. О приятных сновидениях сиятельный диар может позабыть.

      – Как мило.

      – Нет, это не мило. Это кошмар.

      – Это необходимость, дорогая невеста.

      Я вывернула голову, не поднимаясь с пола, и узрела в дверях того, кого меньше всего ожидала увидеть.

      – Кажется, у меня случились галлюцинации, – мрачно пробормотала я.

      – Возможно, да, – как-то очень загадочно произнес д’агнар Альдис. – А возможно, и нет. Кто знает…

      – Флоретта! – окрик папеньки заставил меня вскочить на четвереньки.

      Я уперлась взглядом в ноги в серых брюках, неспешно приблизившиеся ко мне. Следом протопали ноги агнара Берлуэна-старшего. Но прежде, чем папенька достиг своей невоспитанной дочери, руки Артиана уже подхватили меня подмышки и поставили на ноги. Я испуганно ойкнула, отчаянно покраснела и пролепетала:

      – Простите меня, я…

      – Сестра просто устала, – ответил за меня брат.

      – Я заметил, – невозмутимо кивнул диар. –