Тонкий лёд. Юлия Цыпленкова

подавить смех.

      Немного погодя братец вдруг отстал, и мы с женихом некоторое время оставались одни. Впрочем, упрекнуть д’агнара Альдиса было не в чем. Манеры его были безупречны, тон неизменно вежлив и никаких вольностей он себе не позволил. Потому, когда вернулся Артиан, он застал нас в беседке, сидящими на противоположных скамейках. Диар рассказывал мне историю поместья, я внимательно слушала ее. Сделав вид, что он все это время находился поблизости, братец уселся рядом со мной, но блеск его глаз не заметить было сложно.

      – Агнар Берлуэн, – прервался мой жених, – приятно снова лицезреть вас. Видами любовались?

      – У вас здесь прекрасные виды, ваше сиятельство, – сияя улыбкой, ответил Арти.

      – Вы знаете, что браконьерам принято отрубать те части тела, которые мешают им думать? – красиво изломив бровь, полюбопытствовал диар.

      – Хвала Богине, что я не браконьер, – с непередаваемой наглостью произнес братец.

      – Тем лучше для вас, дорогой будущий шурин, – усмехнулся д’агнар Альдис. – Запомните раз и навсегда: охота в моем поместье запрещена. Ваша дробь не должна задеть трепетных ланей, что бродят по этой земле. Но за пределами поместья вы вольны стрелять в кого и сколько угодно.

      – Я учту законы этого леса, ваше сиятельство, – склонил голову Артиан.

      – И учтите особо: приручая лань, вы берете на себя ответственность за ее сохранность и здоровье, – закончил диар.

      – Вы совершенно правы, ваше сиятельство, – уже без шутовства ответил мой брат.

      А я переводила взгляды с одного мужчины на другого, силясь понять, что за аллегории сейчас идут в ход. После снова посмотрела на братца, прищурилась, вспоминая служанку, и смысл только что прозвучавшей беседы дошел до меня. Прикрыв рот ладошкой, я постаралась не залиться краской.

      – Простите, Флоретта, этот разговор должен был состояться позже, я зря затеял его при вас, – с прохладной вежливостью сказал мой жених. – Но меня бесконечно радует, что иносказательность беседы вы поняли. Полезное знание, нам стоит с вами попрактиковаться.

      – Как скажете, ваше сиятельство, – послушно склонила я голову.

      Диар вернулся к прерванному рассказу, но я уже слушала его не так внимательно. Поглядывала на Арти и думала, откуда у него такой талант к иносказанию? После вспомнила своего веселого и спорого на проделки братца и поняла, что ему посчастливилось родиться более сообразительным, чем его старшая сестрица. Досадно…

      – Вас что-то расстроило, Флоретта? – вновь прервался диар.

      – Нет, ваше сиятельство, – улыбнулась я и снова превратилась в само внимание.

      Когда мы разошлись по комнатам, распрощавшись до утра, я думала, что усну мгновенно. Однако кровать мне казалась слишком большой, перина слишком мягкой, одеяло жарким, все было слишком. Я отчаянно скучала по своей опочивальне в родительском доме, но оставалось только мечтать о возвращении домой, и я все-таки попробовала уснуть.

      Не вышло. Промучившись