Косиног. История о колдовстве. Бром

Абита. Все ее тело сотрясала крупная дрожь, щеки наверняка раскраснелись, как угли в печи. – Не стоило мне так говорить. Пожалуйста, прости мою непочтительность.

      Эдвард перевел взгляд на рослого брата.

      – Вот, видишь? Она в самом деле старается.

      – Глаза у нее – что ножи, – сказал Уоллес. – Не нравится мне, как она меня взглядом буравит.

      – Абита, опусти взгляд, – велел Эдвард.

      Однако Абита по-прежнему не сводила глаз с Уоллеса.

      – Абита!

      Абита перевела взгляд на Эдварда. Как ей хотелось отвесить ему пощечину за то, что так обращается с ней на глазах у этой скотины! Однако стоило только увидеть в его глазах страх – страх за нее, по щекам неудержимо потекли горячие слезы, и Абита покорно устремила взгляд под ноги.

      – Ну, Уоллес, чего тебе еще? Видишь, она раскаивается. Прошу тебя. Сегодняшний вечер для всех оказался нелегким. Я обещал пойти тебе навстречу, а об этом давай позабудем.

      Украдкой подняв взгляд, Абита заметила на губах Уоллеса лукавую улыбку.

      – Пожалуй, ты прав, братишка, нам сейчас не до мелочей, и ссориться из-за дурно воспитанной бабы совсем ни к чему. Но попомни мое слово: если она еще раз сунется в наши дела, плетей ей не миновать. Понятно?

      – Да, – отвечал Эдвард. – Конечно.

      – Тебе все понятно, Абита? – не унимался Уоллес, от души наслаждаясь каждой секундой триумфа. – Теперь тебе ясно, где твое место? Отвечай же. Мне нужен твой собственный ответ, чтоб в следующий раз обошлось без споров. Теперь… тебе… ясно… где… твое… место?

      – Ясно, – кое-как процедила Абита сквозь зубы, не поднимая глаз.

      Уоллес злорадно осклабился. Сомнений быть не могло: от визита к брату он получил все, что хотел, и даже более.

      – Тогда до завтра, братишка, – с неожиданной беззаботностью сказал Уоллес. – Встретимся после службы. Обговорим подробности и известим проповедников, как обстоят дела.

      С этим он, нахлобучив шляпу, вышел наружу.

      – Не спеши, Аби, – окликнул Абиту Эдвард.

      Обернувшись, Абита обнаружила, что он тащится следом, в полудюжине ярдов позади, едва различимый в утреннем тумане. Горб здорово замедлял его шаг.

      Абита остановилась, дожидаясь мужа.

      – Опаздывать нельзя, Эдвард. Сегодня – никак нельзя.

      – Времени еще уйма, – отдуваясь, заверил он. – Мы почти пришли, а первого удара колокола я пока что не слышал.

      – И в самом деле, – кивнула Абита. – Мне просто на сердце слишком уж неспокойно. Всю ночь глаз сомкнуть не могла.

      Однако в тревоге заключалась лишь половина правды: про сны об исполинском дереве, шепчущем ее имя, о могучих корнях, точно змеи, ползущих следом за ней по темному лесу, она не заикнулась ни словом.

      – Ничего, Абита! Сама знаешь, в этом деле правда за нами. С Божьей помощью проповедники разберутся, кто прав.

      «С Божьей помощью, – подумала Абита. – Если бы я вправду могла на нее положиться! Но где был Господь Бог, когда у меня на глазах умерла мать,