Косиног. История о колдовстве. Бром

ты, Черити Уильямс, последила бы за собой, – грозно (вернее, на свой манер грозно) откликнулся Эдвард. – Не в том ты возрасте, чтобы со взрослыми так разговаривать.

      Девчонки остановились.

      – Вы не подумайте, дядюшка, я ведь совсем не из дерзости. Просто видеть тетушку в колодках, рядом с этим человеком, не хотела бы, особенно на таком холоде.

      В словах ее слышалась одна только забота, однако в глазах не отражалось ничего, кроме презрения к Абите.

      Рядом с девчонками остановилась дородная, кряжистая Гуди Диббл, мать Мэри.

      – Что у вас тут опять?

      – Абита пособляла этому грешнику. Я и подумала: надо бы ее о последствиях предупредить.

      – Абита, – осуждающе нахмурилась Гуди, – разве ты не знаешь, что натворил этот человек? Да он же пропустил средьнедельную службу!

      «На службу, значит, в среду не явился», – поняла Абита. Живущим в пределах деревни надлежало посещать две службы в неделю, а не одну, о чем она нередко забывала.

      – И он не только в почитании Господа нерадив, – громогласно, в праведном возмущении продолжала Гуди, устремив в сторону Джозефа обвиняющий перст, – но вдобавок лгун! Ведь он сказал преподобному Картеру, будто во время службы от желудочных колик на ногах не держался. А между тем соседи-то его видели дрыхнущим в амбаре и до службы, и после, и живо обманщика на чистую воду вывели! Это ж подумать только: самому преподобному солгал!

      «А тебе, Гуди, – подумала Абита, – тоже неплохо бы в колодках посидеть – за постоянные сплетни, да за то, что вечно нос в чужие дела суешь».

      На площади появились двое молодых парней – братья Паркеры, Люк и Роберт.

      – Он все еще здесь? – удивился Люк.

      – Ага, – ответила Черити. – И я этим, после того, что он натворил, нисколько не удивлена.

      – Приговор был – четыре ночи, – подхватила Гуди. – Ручаюсь, в другой раз он службу уже не проспит!

      Неспешно нагнувшись, Люк поднял с земли конское яблоко и запустил им в Джозефа. Замерзший навоз угодил бедолаге в плечо. Джозеф негромко, сдавленно вскрикнул.

      – Что вы делаете? – ошеломленная, ахнула Абита.

      Люк глянул на нее, словно не понял вопроса, снова нагнулся и подхватил еще одно из конских яблок.

      – Он исполняет долг перед Господом, – пояснила Гуди Диббл. – Преподобный Картер говорит, что каждый из нас обязан изгонять Дьявола отовсюду… где б он ни затаился.

      Остальные – и даже девчонки, и даже Гуди Диббл – согласно закивав, последовали примеру Люка, склонились к земле, за комьями мерзлой земли и навоза.

      Абита прикрыла ладонью рот. Съежившийся в комок, Джозеф тоненько, жалобно заскулил под градом ударов.

      Сильнее всего поражала серьезность бросавших: ни улыбок, ни смеха, свойственных этакому бесшабашному озорству, все лица мрачны, неподвижны… Пожалуй, будь все это просто жестокостью, Абита поняла бы бросающих куда лучше, но нет: они словно бы бились с самим Сатаной, неизвестно зачем вселившимся в бедного Джозефа.

      В конце концов, огромное конское