Собор у моря. Ильдефонсо Фальконес

поспешно вскочил, и впервые за несколько недель Бернат увидел его таким оживленным.

      Жауме больше не подавал голоса.

      Отец и сын опустились на колени и молча сдирали землю, пока не убрали все следы несправедливой казни.

      – А теперь иди поиграй, сынок, – сказал ему Бернат, когда они закончили работу.

      Арнау опустил взгляд. Ему хотелось спросить: с кем он должен играть?

      Бернат провел рукой по голове мальчика и легонько подтолкнул его к двери.

      Когда Арнау оказался на улице, он, как и во все эти дни, обошел дом Грау и взобрался на развесистое дерево, которое возвышалось над забором.

      Оттуда был виден сад.

      Спрятавшись, он ожидал, пока выйдут его двоюродные братья и сестра в сопровождении Гиамоны.

      – Почему вы теперь не любите меня? – бормотал он. – Я ведь ни в чем не виноват.

      Его двоюродные братья, казалось, были в хорошем настроении. Смерть Гиамона отдалялась временем, и только лицо их матери иногда болезненно искажалось от нахлынувших воспоминаний. Жозеф и Женис делали вид, что дерутся, а Маргарида смотрела на них, сидя рядом с матерью, которая почти не отходила от детей. Арнау, спрятавшись на дереве, грустил, вспоминая, как они дружно играли раньше.

      Каждое утро Арнау стал взбираться на это дерево.

      – А эти тебя уже не любят? – услышал он однажды вопрос, раздавшийся как будто с небес.

      От неожиданности мальчик на миг потерял равновесие и чуть не упал с высоты. Арнау огляделся, но никого не увидел.

      – Я здесь, – снова раздался голос.

      Арнау посмотрел внутрь кроны, откуда исходил голос. Наконец ветви зашевелились, и между ними ему удалось различить фигуру мальчика, который махал ему рукой. С серьезным видом на лице тот сидел верхом на одном из сучьев.

      – Что ты делаешь… на моем дереве? – сухо спросил его Арнау.

      Мальчик, грязный и исхудавший, не смутился.

      – То же, что и ты, – коротко ответил он ему. – Смотрю.

      – Ты не имеешь права смотреть, – заявил Арнау.

      – Почему? Я уже давно это делаю. Я тебя и раньше видел.

      Грязнуля немного помолчал.

      – Твои братья тебя уже не любят? Поэтому ты плачешь?

      Арнау почувствовал, как по щеке покатилась слеза, и рассердился: этот оборванец подсматривал за ним!

      – Сейчас же спускайся, – приказал он, когда уже сам был на земле.

      Мальчик проворно слез с дерева и встал перед ним.

      Арнау был на голову выше его, но мальчуган не выглядел испуганным.

      – Ты за мной подглядывал! – обвинил его Арнау.

      – Ты тоже подглядывал, – защищался малыш.

      – Да, но они – мои двоюродные братья, и я имею право это делать.

      – Тогда почему ты не играешь с ними, как раньше?

      Арнау больше не мог сдерживаться и громко всхлипнул.

      Когда он собрался наконец ответить, у него задрожал голос.

      – Не переживай, – сказал малыш, пытаясь успокоить его, – я тоже часто плачу.

      – А ты чего плачешь? – спросил Арнау,